ИЗ ПРОШЛОГО: О БОРЬБЕ ЗА ИСТИНУ
Совсем еще недавно яростно скрещивались копья и надрывались голоса в дискуссиях о приоритете в выдающемся событии в науке, получившем название «изобретение радио». При этом в кратком виде проблема формулировалась так: Попов или Маркони? Неукротимое противоборство двух взглядов на эту проблему продолжалось более ста лет, то усиливаясь, то ослабевая. Но вот, наконец, произошло новое событие, поставившее, как бы, окончательную точку в этой борьбе: приоритет А.С. Попова в создании радио получил мировое признание.
Позволю напомнить, что это произошло следующим образом. Исторический центр Международной организации инженеров по электротехнике и электронике (IEEE), изучив все относящиеся к данному делу документы и материалы, принял решение о полном признании приоритетных прав А. С. Попова. В ознаменование этого события, по традиции IEEE, 18 мая 2005 года перед входом в Мемориальный музей-лабораторию А.С. Попова была установлена бронзовая мемориальная доска с соответствующим текстом на английском языке.
Мы перескажем этот текст, выделив главное. Во-первых, в тексте говорится, что «7 мая 1895 года А. С. Попов продемонстрировал возможность» (подчеркнуто мною. – Д.Т.) беспроволочной телеграфии. Во-вторых, что он сделал это «с помощью специального переносного устройства» (приемника – Д.Т.). И, в-третьих, что это «стало определяющим вкладом в развитие беспроволочной связи».
Подобные слова в течение более ста лет в разных формулировках высказывали многочисленные сторонники А.С. Попова. Приятно сознавать, что истина, в конце концов, восторжествовала.
Вместе с тем, думается, рано списывать в архив материалы длительной и довольно ожесточенной борьбы двух точек зрения. Припоминается рассказ бывшего директора ЦМС им. А.С. Попова Н. Н. Курицыной. Будучи в командировке в Италии, она встречалась с директором Фонда Маркони и в ходе беседы, без обиняков, сказала ему, что он, который обстоятельно знает проблему, должен понимать, что приоритет Попова опровергнуть невозможно. На что директор ответил в смысле «давайте жить дружно: вы считайте изобретателем радио Попова, а мы — Маркони».
Когда же вспыхнула борьба за приоритет? Полагаю, что в полную силу она началась с того момента, когда в Королевском обществе Великобритании 4 июня 1897 года прозвучали патетические слова главного инженера телеграфного ведомства Англии Вильяма Приса о выдающемся открытии Гульельмо Маркони. В пылу восторгов прошло совершенно незамеченным, что патент Маркони не имел полноты мирового значения, он был справедлив только для Англии, где до Маркони заявку на подобное изобретение никто не подавал. В основных странах мира – США, Франции, Германии и России Маркони в выдаче патента было отказано.
Немного времени прошло со дня выступления Приса, как 8 июля того же года, в газете «Петербургская газета» было опубликовано интервью проф. Д.А.Лачинова под заголовком «Русский изобретатель», где была убедительно показана приоритетная роль А.С. Попова в этом вопросе. А еще через две недели в сражение за справедливость вступил сам Александр Степанович. 22 июля 1897 г. он написал в газете «Новое время»: «… Приемник Маркони по своим составным частям одинаков с моим прибором, построенным в 1895 г.» Эта фраза исключала приоритет Маркони. В том же году английский журнал «The Electrician» публикует письмо А.С. Попова, в котором он вновь указывает, что устройство Маркони является «воспроизведением» его прибора. Ответа на свое письмо Попов не получил. Завязалась «столетняя война», о которой уже говорилось.
В советское время по вопросу приоритета, кроме официальной позиции, существовало два противоположных мнения. В ленинградской организации ВНТОРЭС им. А. С Попова первооткрывателем радио, естественно, считался Александр Степанович, а в московской, особенно после смерти академика А.И.Берга, возобладала иная точка зрения. Там настойчиво утверждали, что таковым является итальянский изобретатель Гульельмо Маркони. Ленинградскую школу историков радио возглавлял замечательный человек и ученый, ныне покойный, профессор Бренёв Игорь Васильевич, учеником которого считает себя автор этих строк. Руководителем Исторической секции при Ленинградском правлении ВНТОРЭС был Виктор Александрович Урвалов, а автор этих строк – членом бюро этой секции. Душой московских оппонентов был, также ныне покойный, профессор Николай Иосафович Чистяков. Мне приходилось неоднократно встречаться с ним, полемизировать и вести переписку.
Расскажу об одном, связанном с ним эпизоде.
В мае 1995 года в Москве проходила Международная конференция на тему «100-летие начала использования электромагнитных волн для передачи сообщений и зарождения радиотехники». Одновременно проводилась 50-я научная сессия, посвященная Дню радио. Пленарные заседания проходили в Колонном зале Дома Союзов, а заседания Исторической секции – в одной из аудиторий института истории естествознания и техники.
В работе секции принимали участие человек 15. Это была, можно сказать, элита историков радио. Здесь традиционно шла острая полемика по вопросу приоритета. Мне запомнилось, в частности, что мое выступление на первом же заседании было поддержано большинством присутствующих, при этом, все посмотрели на Чистякова: не согласится ли он с докладчиком? Улыбаясь и разводя руками, Николай Иосафович сказал: «Все-таки вы не убедили меня, что все радио изобрел один Попов». В работе секции принимал участие ныне покойный вице-адмирал Толстолуцкий Григорий Григорьевич, в прошлом в течение 20 лет начальник связи Военно-Морского флота. Выслушав эмоциональное выступление Чистякова, он сокрушенно покачал головой и сказал: «Какое коварство в аргументах!»
Столкновение мнений проходило на трех уровнях: во время научных дискуссий, через публикации в прессе, и в личной переписке. Некоторые историки, например, профессор М.С.Высоков, связывают начало новейшего этапа «борьбы за приоритет» с публикацией в 1990 году в журнале «Вопросы истории естествознания и техники» двух статей под рубрикой «Дискуссии».
Действительно, так получилось, что в начале 90-х годов основными противниками в дискуссии оказались с одной стороны Урвалов и автор этих строк, а с другой — профессор Чистяков. Дела давно минувших дней, но хотелось бы напомнить читателю об этой, в свое время нашумевшей истории, и предложить вниманию читателей кое-что из переписки с Чистяковым, частично сохранившейся в моем архиве.
Возникновению этого этапа предшествовали следующие обстоятельства. В конце 1989 года редакция журнала «Вопросы истории естествознания и техники» прислала в Ленинград, в Историческую секцию НТОРЭС, Урвалову, статью Чистякова «Начало радиотехники: факты и интерпретация». Секретарь редакции М. Ю. Шевченко предложил нам дать отзыв на эту статью. Мы с Виктором Александровичем внимательно перечитали статью и единожды и дважды, но отзыв у нас никак не получался.
Дело в том, что «интерпретация» Чистякова строилась на каких-то хитроумных выводах, домыслах, которые не всегда можно было понять и, тем более опровергнуть. Перечислить их сложно, но приведу лишь один пример «коварной аргументации» Чистякова. Статья завершается следующей неотразимой, на первый взгляд, сентенцией.
«Попытаемся дать ориентировочную оценку выигрыша Маркони благодаря описанным свойствам его передатчика и приемника. Если чувствительность кохерера по напряжению улучшилась примерно в 3 раза и использование резонанса дало такой же эффект, а совпадение поляризаций дало выигрыш примерно в 10 раз, то результирующий эффект составляет около 100, т. е. соответствует увеличению мощности передатчика в 10 000 раз. Это делает понятным, почему, при похожем приемнике. Маркони сумел осуществить беспроводное телеграфирование, которое не удалось А. С. Попову. (Подчеркнуто мною – Д.Т.)».
Таким образом, применив весьма сомнительный приблизительный подсчет, Чистяков искусно подменил понятием дальности связи, достигнутой аппаратурой Маркони, что, собственно, никто, включая Попова, не отрицал, факт приоритетного создания Поповым специального устройства, обеспечивающего именно возможность этой связи. Приемник был сконструирован Поповым так, что поступающий сигнал сам восстанавливал его готовность к приему следующего сигнала. В этом и заключалось изобретение, открытие, озарение, назовите, как угодно, сущность того, что сделал А.С. Попов. Как все гениальное, это оказалось просто, но до Попова никто из десятков и сотен ученых, в том числе выдающихся, до этого не додумался. Только и всего! И именно этот принцип обратной связи, как авторитетно заявил английский профессор Оливер Лодж, «был принят Маркони и другими»
Мы с Виктором Александровичем предпочли писать не отзыв, а противопоставить Чистякову свою статью под названием «Изобретение радио: действительность и домыслы». Обе статьи были опубликованы в журнале № 1 за 1990 год под рубрикой «Дискуссии», и мы стали ждать откликов читателей.
В своей статье «для пущей убедительности» мы использовали впечатляющий факт. Мы написали, что подобно тому, как американский астронавт Нейл Армстронг, сделав первый шаг на Луне, сказал: «Я сделал шаг, но это скачок для всего человечества», — эту фразу мог бы сказать и Александр Степанович, создав свой приемник. Сидя нынче у компьютера и печатая эту статью, я осознаю, насколько были бы справедливы эти слова первооткрывателя радиосвязи.
В защиту нашей позиции в журнал были посланы обстоятельная статья Екатерины Георгиевны Кьяндской-Поповой и небольшая заметка из ВВМУРЭ им. А.С. Попова преподавателей-связистов А. Филиппова и Р. Биккенина. К общему удивлению, журнал опубликовал в защиту нашей позиции только краткую заметку из ВВМУРЭ, причем довольно слабую, а в защиту Чистякова – большую ругательную статью специалиста по кабельной технике Шарле Давида Леонидовича под многозначительным заглавием «Зарождение радио: домыслы и действительность».
Статья Шарле носила грубо оскорбительный характер в наш адрес. Мы возмущенно позвонили в редакцию М. Ю. Шевченко. Он сказал, что мы имеем право на возражения. Однако, нам не хотелось становиться в позу оправдывающихся. В редакцию в опровержение статьи Шарле пошла новая, написанная Екатериной Георгиевной, статья «Лик, лицо, личина», а из Военной академии связи – соответствующая статья руководителей кафедры истории военного искусства полковника В. П. Зайцева и капитана 1 ранга Е. Я. Дворянова. Этого было бы достаточно.
Однако, журнал дал авторам, выступившим в защиту нашей позиции, краткий сухой ответ: поскольку дискуссия в журнале по вопросу приоритета закончена, статьи публиковаться не будут. Таким образом, оказалось, что редакция журнала «Вопросы истории естествознания и техники» поддерживает позицию московской школы историков радио: изобретатель радио не Попов, а Маркони. Сейчас, когда приоритет стал окончательно утвержден за А.С. Поповым, с грустью и возмущением воспринимаются прошлые ошибки и заблуждения не только отдельных лиц, но и организаций и, в частности, редакции упомянутого журнала.
Между тем, Шарле не унимался и продолжал делать грубые нападки на В. А. Урвалова. В письме от 2.5.1992 г., копия которого у меня имеется, Виктор Александрович с возмущением писал Чистякову: «Самого себя превзошел Д.Л.Шарле в статье, опубликованной в газете «За кадры связи!»…Он обвиняет меня в «лукавстве», в «лицемерии», сообщает читателям, что я…несу, если не прямую, то косвенную ответственность за гонения на ученых-генетиков,…, прозрачно намекает на мое сходство с известной деятельницей Ниной Андреевой и т.д. и т. п. А Вы, глубокоуважаемый Николай Иосафович, в своей заключительной статье отвесили ему реверанс за «убедительность его аргументов», что меня очень удивило».
Далее Урвалов пишет: «Теперь я начинаю понимать, что газета «За кадры связи!» не опубликует статью Е.Г.Кьяндской и И.Д.Морозова под названием «Брань не есть аргумент», написанную в мою защиту от нападок Шарле. Не будет опубликована и моя короткая заметка…, поскольку Вы, будучи членом редколлегии, считаете меня «человеком неизвестным», а Шарле – «малым честным».
Так, достаточно драматично, проходила порою борьба мнений, где с одной стороны превалировали напористость, искажение фактов и цитат, ложная интерпретация и просто грубость и брань, а с другой – четкая логика, подлинные документы, достоверные факты и неопровержимые доказательства.
Прошли годы, истина восторжествовала. Но прошлое не может быть забыто: слишком много труда, времени и нервов затрачено на утверждение этой истины. И сегодня, в год 150-летия со дня рождения А.С. Попова, являясь свидетелями необычайного расцвета радио в самом широком смысле и значении, мы низко кланяемся всем, кто вложил свой труд, ум и силы в это великое для человеческой цивилизации дело.
Давид Трибельский
Полковник-инженер ВМФ РФ в отставке,
почетный академик МАНЭБ,
почетный радист России,
гражданин Израиля и России
Израиль, Иерусалим, февраль 2009 г.
Глубокоуважаемый Николай Иосафович!
На Ваше письмо от 4.05.91 г. отвечаю после некоторого перерыва, вызванного подготовкой к докладу и известным Вам участием в научной сессии ВНТОРЭС. Итак, мы остановились на обсуждении проблемы, я бы сказал, искусственно созданной Вами проблемы: кто же первый, Попов или Лодж, сконструировал прибор, безусловно пригодный для приема сигналов, передаваемых при помощи радиоволн. Я придерживаюсь давно установившейся точки зрения, что это сделал Попов, причем с совершенно определенной целью создать устройство для осуществления беспроволочной телеграфии. Лоджу сделать это не удалось, что касается беспроводной телеграфии, то Лодж, как он сам признается, подобной задачи перед собой и не ставил.
Эта точка зрения подтверждается многочисленными документами и свидетельствами. В частности, в написанном мною разделе книги «Формула приоритета» приводится достаточно известная цитата из Лоджа, в которой он полностью признает приоритет Попова в этой области. Хотя конечно, справедливо указывает на свою долю участия в решении этой сложной задачи. Позволю себе еще раз напомнить эту, как вы выражаетесь сакраментальную фразу: «Попов впервые достиг того, что сам сигнал осуществил обратное воздействие. Я полагаю, что в этом и состоит новизна (novelty), которой мы обязаны Попову. Оно было в скором времени принято Маркони и другими».
Однако, вы опровергаете это достаточно ясное и четкое утверждение Лоджа. Чем же вы обосновываете свою позицию? Насколько я понял из вашего письма, выражая сомнение в искренности Лоджа, вы приводите три основных довода.
Во-первых, поскольку Лодж давал ответ ученой комиссии из России, спустя 14 лет после своей лекции «Творение Герца», он-де мог запамятовать сущность отличия автоматического встряхивания когерера, осуществленным им, и предложенным Поповым.
Во-вторых, по вашему предположению, вопрос комиссии, мог быть поставлен таким образом (Ведь сам вопрос Лоджу нам неизвестен), что вольно или невольно подтолкнул Лоджа к признанию приоритета Попова, что вы считаете ошибкой со стороны Лоджа.
И, в-третьих, эта сакраментальная фраза вызывает у вас сомнение в её искренности в связи с тем, что высказана Лоджем не в публикации, а в частном письме.
Ваши доводы не кажутся мне убедительными. Мало того, уважая вас лично, Николай Иосафович, я не могу принять эти ваши обвинения в адрес Лоджа, крупного ученого и человека. Ваше обвинение в его забывчивости не состоятельны, ибо, например, в публикации 1925 года, то есть, более 30 лет спустя, Лодж проявляет вполне нормальную память о фактах и событиях. Далее, не настолько, думается, Лодж простодушен, чтобы попасть в ловушку хитро поставленного вопроса русской ученой комиссии под председательством проф. Хвольсона. И, думается, нет оснований подозревать Лоджа в двуличности, то есть, в способности допускать столь существенные расхождения в своих письменных и печатных высказываниях. Поэтому доводы ваши представляются надуманными, предвзятыми, имеющими целью лишить Попова заслуженного приоритета, даже за счет таких средств, как подозрения в простодушии и неискренности Лоджа, чего, думается, он не заслужил.
Присланные вами выписки из работ Лоджа также не могут убедить в вашей правоте, а даже наоборот, подтверждают противоположное. Примененный им метод встряхивания, в том числе при помощи часового механизма, колесика со спицами и т.д. не обеспечивал создания радиосвязи. Это встряхивание носило случайный относительно сигнала характер и не гарантировало безусловную подготовку когерера к приему очередного сигнала. И это прекрасно понимали современники Попова и Лоджа. Так, например, проф. Блондель в совместном докладе с Феррье (тоже авторитетной личности) на Международном электротехническом конгрессе в Париже в 1900 году говорил: «Значительное число физиков во всех странах повторили опыты Лоджа (с волнами Герца), с приборами, подобным тем, которые применялись Лоджем. В частности, Попов, усовершенствовав приборы, сделал их автоматическими».