Опыты на Черноморской эскадре
В августе 1899 г. из-за границы прибыли первые три комплекта станций беспроволочного телеграфа. Морское министерство разрешило изобретателю испытать их на кораблях Черноморской эскадры, во время ее практического плавания. Попов должен был выехать в Севастополь. Участвовать в опытах он пригласил и Рыбкина. Петр Николаевич охотно согласился.
Командование Черноморского флота для проведения опытов предоставило три корабля: броненосец «Георгий Победоносец», минный крейсер «Капитан Сакен» и броненосец «Двенадцать Апостолов». На них и были установлены станции беспроволочного телеграфа. Попов с матросом-телеграфистом Назаровым одну радиостанцию установил на броненосце «Георгий Победоносец». «…Станция помещалась на мостике, между трубами, В парусиновой палатке, — писал изобретатель в отчете об опытах, — приемный провод был укреплен на гафеле с передней стороны мачты и затем на рейке, привязанной на ножке нижней реи, и отсюда между снастей и приспособлений для подъема шлюпок он проходил к палатке.
Это обстоятельство неоднократно останавливало действие станции во время спуска и подъема гребных судов, так как приходилось убирать провод…» Вторая станция, установленная Рыбкиным и телеграфистом Ермоленко на броненосце «Двенадцать Апостолов», оказалась в лучших условиях, так как была помещена в командирской рубке под мостиком, а ее приемный провод был проложен в достаточном удалении от снастей и приспособлений для подъема шлюпок. Поэтому станция действовала непрерывно, обеспечивая постоянную связь. На крейсере «Капитан Сакен» оборудован был только передатчик, у которого находился приехавший из Кронштадта лейтенант Е. В. Колбасьев, флотский изобретатель и владелец «Опытной механической и водолазной мастерской».
Специального помещения для станции здесь не было выделено, и поэтому передатчик устанавливался на открытом воздухе только по временам, когда можно было пользоваться змеем для подъема провода. Опыты по беспроволочному телеграфированию начались 25 августа. Попову и Рыбкину пришлось немало потрудиться, чтобы наладить радиостанции. Приходилось буквально на ходу знакомиться с приборами и испытывать каждую деталь. Изготовленные за границей станции оставляли желать много лучшего по части качества и прочности деталей и монтажа.
— Увидев эти станции, — вспоминает Рыбкин, — я удивился, насколько несолидно они сделаны. Станции были похожи на наспех собранную лабораторную схему, а не на прочный солидный прибор, требующийся флоту. А. С. Попов волновался: — Командование ждет связи, а тут приходится еще возиться в поисках всяких неисправностей.
На море в это время разыгрался шторм. И вдруг Попов ясно услышал в телефоне передачу. Он немедленно ответил Рыбкину, но тот его почему-то не слышал. Тогда Александр Степанович не стал долго раздумывать. Вскоре он был уже на борту броненосца «Двенадцать Апостолов».
— Я же вас принимаю! — воскликнул Попов. — Проверьте станцию, — У меня «землю» оборвало. — Вот как? Значит, работаете без нее… В таком случае оставьте так, Только искру уменьшите…
После этого Александр Степанович и на своей станции отключил провод заземления. Опыты пошли более успешно. Надежная связь между кораблями в море осуществлялась на расстоянии в 25 км. О ходе опытов подробно рассказано в акте комиссии, специально назначенной командующим Черноморским флотом. В этом документе указывается:
» … Телеграфное сообщение началось 25 августа на Севастопольском рейде, куда возвратилась эскадра вследствие бурной погоды… 28 августа эскадра снова вышла в море, и в течение дня производились опыты телеграфирования между броненосцами… С крейсера «Капитан Сакен» также было принято несколько депеш, причем крейсер находился при эскадре… В последний день маневров приборы были испытаны во время непрерывной стрельбы с обоих судов в течение двух часов». При переходе эскадры из Ялты в Феодосию был установлен взаимный обмен телеграммами между тремя станциями по условным вызовам.
Интересный опыт двусторонней связи между броненосцами «Георгий Победоносец» и «Двенадцать Апостолов» был проведен Поповым и Рыбкиным 7 сентября. Броненосец «Георгий Победоносец» стоял на Феодосийском рейде, а броненосец «Двенадцать Апостолов» постепенно удалялся от него. Взаимный обмен телеграммами между ними продолжался до расстояния в 6 миль. Затем на «Георгии Победоносце» была сделана попытка поднять змей с проводом, но вследствие слабого ветра это не удалось. Броненосец «Двенадцать Апостолов» в это время удалился на 11 миль и принял на телефон телеграмму, посланную с «Георгия Победоносца».
Опыты показали, как следует наиболее правильно располагать станции беспроволочного телеграфа на кораблях, какой для их эксплуатации нужен обслуживающий персонал и т. п. В акте комиссии указан ряд практических мероприятий по дальнейшему применению нового средства связи на боевых кораблях. Кроме того, минные офицеры, члены комиссии, рекомендовали как можно скорее разработать специальные «правила для совместной работы многих станций». Это был еще один шаг вперед по пути широкого применения беспроволочного телеграфа на русском флоте.
Радиостанция на Гогланде
В жизни Петра Николаевича Рыбкина 1899 год был особенно богат событиями. Открытие приема на слух, испытание беспроволочного телеграфа для связи с воздушным шаром, плавание с изобретателем на судах Черноморского флота — Еще это были крупные шаги, определившие судьбу развития радио. Не случайно 45 лет спустя Рыбкин говорил, что впечатления этого года еще живы в его памяти, так как являются «самыми радостными и счастливыми событиями во всей жизни». Особенно же знаменательным для Петра Николаевича явилось участие в так называемой Гогландской эпопее. 13 (25) ноября 1899 г. броненосец береговой обороны «Генерал-адмирал Апраксин» сбился с курса и сел на камни у южного берега о. Гогланд в Финском заливе. Морское министерство чрезвычайно быстро организовало спасательную экспедицию. Решено было во что бы то ни стало броненосец снять с камней до весеннего ледохода, который мог причинить кораблю еще большие повреждения. Попову было поручено обеспечить с помощью беспроволочного телеграфа регулярную связь места аварии с материком.
Экспедиция по установке станции беспроволочного телеграфа была организована из двух групп. Одна в составе Попова, лейтенанта Реммерта, капитана Троицкого и телеграфистов Кронштадтского порта Безденежных, Кикита, Макарова, Соколова, Петрова и Штафетова — должна была установить станцию на о. Кутсало, вблизи г. Котки, откуда шла проволочная телеграфная линия, другая — в составе Залевского, Рыбкина, минного квартирмейстера Славного и телеграфистов Кулакова и Савикова — отправлялась на о. Гогланд. В Ревельском порту Залевский должен был заказать для своей группы телеграфную мачту и специальный разборный домик для станции.
Последнюю ночь перед отъездом на место установки станции Попов и Рыбкин провели вместе.
«Помню вечер и ночь накануне нашего отъезда из Петербурга, — вспоминал Рыбкин. — Мы остановились у моей матушки, жившей в небольшой полуподвальной квартире на 18-й линии Васильевского острова. Она была очень рада нашему приезду, старалась нас чем-нибудь угостить. Ведь мои приезды к ней были очень редки. Однако Александр Степанович был весь поглощен подготовкой к предстоящим работам. Свободное время он решил использовать для тренировки в приеме телеграфной азбуки на слух. Маленькие две комнатки нашей квартиры быстро превратились в лабораторию. В одной из них был установлен передатчик, в другой — на краю кухонного столика — разместили приемник. Я без устали выстукивал точки и тире, а Попов, надев на голову телефонные наушники, вслушивался в щелчки мембраны и переводил эти звуки в буквы. На следующий день надо было рано встать, но Александр Степанович до глубокой ночи не хотел лечь отдохнуть, и все говорил: «Ну, еще раз, Петр Николаевич», — и я вновь помогал ему овладеть приемом на слух».
Результат был поразительный. Попов безошибочно мог теперь принимать даже самые длинные радиограммы. Но вот все сборы, наконец, окончены. Рыбкин и Залевский поездом выехали в Ревель. Здесь их уже ждали плотники и команда телеграфистов. Через три дня были готовы большая тяжелая мачта и разборный домик, которые нужно было погрузить на верхнюю палубу «Ермака», выделенного Морским министерством для участия в спасательных работах.
16 января 1900 г. ровно в 9 часов утра, как было предварительно условлено, станция, установленная А. С. Поповым на Кутсало, начала работать. «Гогланд. Начали работать сегодня. Работа производится со змеем, высота проводника около 15 сажен…» — поочередно передавали Попов и его радисты. Но Гогланд упорно молчал. Александр Степанович с каждым часом начинал все больше нервничать. Он крепче прижимал к ушам телефонные трубки, напряженно вслушивался в удивительно на этот раз спокойный эфир. Напрасно проверял он и приемник -ответа не было. Почему же молчал Гогланд? Ледокол «Ермак» доставил на Гогланд домик для станции, привез людей и крепкую мачту. Вблизи места аварии «Апраксина» не было никакого жилья, станцию беспроволочного телеграфа пришлось строить на голом утесе. Материалы на утес доставлялись в суровые январские морозы, в метель. Тяжелую мачту, строительные материалы и аппаратуру матросы тащили по глубокому снегу, порой через торосы.
Работы по устройству станции на острове затянулись на много дней. Рыбкин в своих воспоминаниях пишет об этом: «…Утес представлял собой настоящий муравейник. Там одновременно воздвигали для станции домик, составляли стрелы для подъема мачты, рвали динамитом углубление в скале для основания и сверлили в граните дыры. На утес являлись с рассвета и кончали работу в лучах прожектора, направленного с «Ермака» на нашу горку, делая лишь один получасовой перерыв, чтобы закусить и обогреться у костра. К полудню 5 февраля (24 января) на утесе уже красовалась телеграфная мачта 165 футов вышиной, совершенно вооруженная и укрепленная от любых бурь и непогод.
Поспел и домик — настоящий жилой дом в две комнаты с двойными оконными рамами, хорошей печью, проконопаченный и обшитый толем снаружи. В тот же день на станцию доставили приборы и аккумуляторы и, разместив все по местам, привели станцию в полную готовность».
Пока шли все эти работы, Рыбкин запустил на верхней палубе «Ермака» змей с антенной и принялся слушать работу станции о. Кутсало. — Кутсало работает, — радостно, воскликнул однажды Петр Николаевич и напряженно стал слушать в телефон. Вскоре он разобрал отдельные буквы депеши, передаваемой с Кутсало. Попов уведомлял о благополучном прибытии туда двух офицеров, пришедших с Гогланда. Петр Николаевич хотел немедленно ответить и начать регулярную связь, но официальный руководитель работ Залевский запретил это делать до полного окончания всего оборудования станции.
В понедельник 6 февраля 1900 г. станция беспроволочного телеграфа на Готланде была, наконец, установлена.
Петр Николаевич приступил к регулировке приборов. — Все хорошо. Теперь можно было бы, и начинать работу. — Рыбкин собрался уже передать свою депешу, как неожиданно услышал в телефоне сигналы Кутсало. Это передавал Александр Степанович. Петр Николаевич отложил в сторону свою телеграмму и, вооружившись карандашом, стал записывать встречную. Он с трепетом ловил каждый знак азбуки. А когда Попов кончил передачу, Рыбкин снял наушники и быстро превратил значки в буквы. «Командиру Ермака». Около Лавенсаари оторвало льдину с рыбаками. Окажите помощь. — Авелан».
Рыбкин был изумлен. Первая радиограмма — призыв о помощи. Забыв о морозе, Петр Николаевич без пальто выбежал из домика. На дворе стояли рабочие и матросы. Увидев людей, он обратился прямо к ним: — Друзья! Несчастье. Оторвало льдину с рыбаками. Они ждут помощи от «Ермака». Я принял об этом депешу…- Подошел Залевский. Петр Николаевич протянул ему бумагу. Капитан, не спеша, прочел взятый листок. Под текстом стояла подпись Управляющего Морским министерством адмирала Авелана. С этим нельзя было не считаться. Поэтому Залевский тут же вручил полученную депешу командиру «Ермака» Васильеву, который отдал приказ о выходе ледокола в море.
Раскалывая огромную толщину льда, «Ермак» пошел на помощь гибнущим людям. Долго продолжались поиски. Только поздним вечером возвратился корабль назад. На борту его было 27 спасенных людей. Рыбаки не знали, что их истинный спаситель, великий русский изобретатель А. С. Попов, сидел в это время на Кутсало, волнуясь за судьбу людей.
Так начала действовать первая в мире линия практической радиосвязи на расстоянии около 52 км. Работе ее в немалой мере способствовало открытие приема на слух. Беспроволочная связь обеспечила штабу флота оперативное руководство работами по ремонту броненосца и снятию его с камней. Это наглядно подтверждают многочисленные записи в аппаратном журнале практических радиоустановок. За все время работы станций было передано 440 депеш в 6 303 слова.
Четкая работа радиолинии Гогланд — Кутсало подтвердила на деле огромное значение беспроволочного телеграфа и, в частности, пользу его для морского флота. За границей тогда еще не знали подобной радиосвязи на значительное расстояние, да еще в тяжелых условиях русской зимы. Сообщения о замечательном достижении Попова появились не только в русской, но и в иностранной прессе. Такой успех заставил царское правительство обратить серьезное внимание на новое средство связи. «Высочайшим» приказом Попову и Рыбкину была объявлена благодарность.
Преимущества и широкие возможности беспроволочного телеграфа становились очевидными даже для скептиков. Председатель Технического комитета вице-адмирал Диков доносил в рапорте Тыртову: «С установкою сообщения по беспроволочному телеграфу между Гогландом и Кутсало… можно считать опыты с этим способом сигнализации законченными и Морской технический комитет полагает, что наступило время вводить беспроволочный телеграф на судах нашего флота…» Это являлось лучшим доказательством большого значения радио. Труды Попова получили, наконец, истинное признание.
Последние работы с великим ученым
Летом 1901 г. Рыбкин помогал Попову в создании новых, так называемых сложных, схем приемной и отправительной станций. Построенные по этим схемам станции были названы резонаторными. Испытание их Попов и Рыбкин организовали по примеру 1899 г. на судах Черноморской эскадры. Резонаторные станции требовали весьма точной настройки, что сделать было довольно трудно, так как в то время еще никаких измерительных приборов не было. Однако Попов вопрос о настройке своих станций решил очень остроумным способом. Ему помогли темные южные ночи. «Во время настройки отправительного провода, -рассказывает Рыбкин,- его дальний конец, высоко поднятый на мачте, в темную южную ночь ярко светился, и настройка отправительной станции считалась законченной, когда вся горизонтальная часть судового отправительного провода светилась в темноте».
Гораздо сложнее обстояло дело с приемными станциями, для испытания которых пришлось испросить у командования специальный корабль. Из Черноморской эскадры был выделен для опытов броненосец «Георгий Победоносец», уходивший из Севастополя в очередное практическое плавание. Попов руководил опытами с флагманского корабля «Синоп», шедшего во главе эскадры. Рыбкин был командирован на «Георгий Победоносец». Задачей опытов являлась настройка приемной станции. Для этой цели «Георгий Победоносец» посылался из строя эскадры в сторону, что позволяло определить наибольшее расстояние действия станции и точнее ее отрегулировать.
Вот корабли удаляются друг от друга. Тридцать километров, сорок, — а запись на ленте телеграфного аппарата прекрасная. На 46-м километре связь стала заметно ослабевать. Тогда Рыбкин выключил телеграфный аппарат и стал слушать на трубки. Корабли продолжали расходиться в разные стороны. Уже пройдено восемьдесят, сто, сто двадцать километров, а связь все еще не прерывается. Только на 148-м километре станция замолчала. 148 километров! Такого результата не ожидал и сам Попов. Начиная опыты, он рассчитывал достигнуть хотя бы половины этого расстояния. Результаты намного превзошли мировой рекорд дальности радиосвязи. Резонаторные станции успешно выдержали экзамен и завоевали право на жизнь.
Усталые и радостные возвращались с опытов Попов и Рыбкин. В течение двух суток им пришлось бессменно одним стоять на вахте. «Сменить нас тогда было некому, — вспоминает Рыбкин, — а завоевание все большего и большего расстояния настолько было заманчиво, что ни качка, ни порывы ветра, ни бессонные ночи не могли остановить начатой работы». Возвращаясь с Черного моря, изобретатель со своим помощником посетили Ростов-на-Дону, где предстояло установить первые гражданские радиостанции. Одна станция была оборудована в порту, другая в 8 км от Ростова на плавучем маяке в Донских Гирлах. Станции оказали огромную услугу. По радио передавались в город известия об уровне воды в Гирлах, что имело существенное значение для грузового судоходства.
Тем временем в Петербурге в Электротехническом институте открылась вакансия профессора физики. Решено было на эту должность пригласить Попова, так как его кандидатура, по мнению директора института Качалова, отвечала необходимым в этом отношении требованиям. «Коллежский советник А. С. Попов, — писал Качалов, — занимаясь уже более 15 лет преподаванием прикладной физики в Минном офицерском классе, пользуется известностью весьма опытного и даровитого преподавателя, а также чрезвычайно искусного экспериментатора и руководителя лабораторными занятиями учащихся.
В последнее время он стяжал себе громкую известность в России и за границей своим изобретением способа беспроволочного телеграфирования…». Министр назначение А. С. Попова одобрил. Поэтому лишь только Александр Степанович приехал в Петербург, как его сразу пригласили в Технический комитет, где ученому сообщили, что Электротехнический институт намерен пригласить его в качестве профессора. Тяжело было изобретателю расставаться с флотом. Но он утешал себя надеждой, что будет не раз еще полезен флоту.
В сентябре 1901 г. Александр Степанович Попов был избран Советом Электротехнического института профессором физики. Это заставило его оставить часть занятий в Кронштадте, а через год и совсем переехать в Петербург. В июле 1903 г. А. С. Попов снова провел на учебном крейсере «Посадник» опыты по радиосвязи для выяснения дальности действия резонаторных станций, которые он значительно улучшил, снабдив новым когерером.
Одиноким гранитным утесом стоит остров Тупоран-Саари. На вершине его примостился небольшой домик, в котором жили лоцманы. В этом домике Рыбкин установил еще до приезда Попова радиостанцию. Другую станцию перед началом опытов изобретатель оборудовал лично на крейсере «Посадник». Крейсер стоял у берега. Рыбкин настроил приемник, и корабль стал удаляться от острова. Началась двусторонняя радиосвязь. Петр Николаевич передавал по радио сообщения о встречных кораблях, а Попов в ответных радиограммах повторял для проверки эти сообщения. Последними радиограммами удалось обменяться на расстоянии 125 км. Для приема на телеграфную ленту это был отличный результат. Чувствительность телеграфного приемника сравнялась с телефонным. Опыты на крейсере «Посадник» были последней работой Рыбкина с великим ученым.