У ИСТОКОВ РАДИО
Публичная лекция в Иерусалимском Доме ученых
27.11.2006 г.
Уважаемые коллеги! Дорогие друзья!
В предлагаемой вашему вниманию лекции под названием «У истоков радио», я хочу рассказать вам о возникновении беспроволочной телеграфии в дореволюционной России и в мире. Об этом написано весьма много, при этом, к сожалению, немало противоречивого и ошибочного. Готовясь к сегодняшней лекции, я просмотрел некоторые популярные материалы в Интернете, и обнаружил, что даже там имеются отдельные ошибки. Полагаю, что сведения, которые вы получите на этой лекции, будут вполне достоверными.
Я думаю, что присутствующим нет нужды рассказывать, чем стало радио в наши дни. Достаточно напомнить, что развитие радио менее, чем за столетие, подняло человечество на новый, более высокий уровень цивилизации. Можно сказать, что самыми величайшими свершениями науки и техники в ХХ веке явились достижения человеческого разума в области атомной энергетики и радио. Поэтому неудивительно, что дирекция Дома ученых и лично Авраам решили, в частности, прослушать лекцию о том, как возникло радио.
Итак, мы обращаемся в прошлое. Мы коснемся вопросов истории радио, как неотъемлемой части истории естествознании и техники. Хочу только напомнить, что речь будет идти об искровых радиостанциях. Радиоламповые схемы возникли значительно позже.
Вначале я считал бы необходимым сказать несколько слов о себе: каким образом я стал причастен к вопросам исследования истории создания и развития радио в России.
Дело в том, что моя жизнь сложилась так, что я стал кадровым офицером Военно-Морского флота, где прослужил 33 года, причем последние 10 лет служил в Высшем военно-морском училище радиоэлектроники имени Попова в Петродворце. Здесь я находился на должности заместителя начальника этого училища по технической части и вооружению. Мне были подведомственны, в частности, около 30 лабораторий, где находилось почти все радиоэлектронное вооружение Военно-Морского флота СССР.
В училище, как положено, имелось отделение Всесоюзного научно-технического общества радиотехники, электроники и связи имени Попова (сокращенно ВНТОРЭС). Однажды я, как его председатель, получил приглашение прибыть по какому-то юбилейному случаю в Мемориальный музей-квартиру Попова при ЛЭТИ. Я приехал и познакомился там с дочерью самого изобретателя радио Екатериной Александровной Поповой-Кьяндской, которая была директором этого мемориального музея. Познакомился также и с ее дочерью, внучкой Попова, которую звали тоже Екатериной, но Георгиевной. Они приняли меня тепло и приветливо. Я, в свою очередь, был очарован ими, заинтересовался музеем и постепенно стал исследователем истории радио.
После увольнения со службы, я много работал над этими вопросами. В течение 20 лет я перелистал сотни дел в архивах страны. По архивным материалам мною были написаны и опубликованы ряд статей в центральных журналах и различных сборниках. Кроме того, почти ежегодно я делал научные доклады в Исторической секции НТОРЭС в Ленинграде и на проходивших в Москве Всесоюзных научных сессиях, посвященных Дню радио. За эти годы я ввел в историю радио около десятка маленьких, как я их называю, открытий, обнаруженных в архивных документах.
А теперь давайте перейдем к главному.
В этот период, как, между прочим, и до сих пор, в центре острого обсуждения историков естествознания и техники находилась проблема приоритета в изобретении радио. Несколько шутливо перефразируя известные слова Гамлета, можно сказать, что вопрос состоял вот в чем – Попов или Маркони!
В этом отношении ленинградская школа историков радио, которую возглавлял профессор Бренёв Игорь Васильевич, и к которой относится ваш покорный слуга, дружно отстаивала приоритет Попова. Московская же школа во главе с профессором Чистяковым Николаем Иосифовичем утверждала приоритет Маркони.
Справедливости ради следует сказать, что и в Москве была группа ученых, которые стояли на позициях ленинградцев (профессора Герасимов, Пилипенко и др.), но Чистяков подавлял их своей напористостью и коварной аргументацией. Эту фразу (о «коварной аргументации» Чистякова) сказал однажды присутствовавший при моей дискуссии с ним и поддерживавший меня начальник связи Военно-Морского флота вице-адмирал Толстолуцкий Григорий Григорьевич. Кстати, это был достойнейший человек. Он всегда относился ко мне с особенной теплотой и вниманием. У меня хранится план-проспект книги, которую мы с ним намеревались написать. Два года назад ему исполнилось 90 лет. Недавно я с горечью узнал, что его не стало.
Позвольте мне далее, по ходу дела, сказать, буквально, несколько слов о самом термине «радио». Он был официально введен, вместо слов «беспроволочная телеграфия» (wireless – по-английски), в 1903 году на 1-й Международной конференции по беспроволочному телеграфированию в Берлине.. В качестве делегата от России в конференции принимал участие профессор Александр Степанович Попов.
При открытии конференции, министр почт и телеграфов Германии, оценивая вклад ученых в создание радио, сказал так: «В 1895 году Попов изобрел прием телеграфных сигналов с помощью волн Герца. Его мы должны благодарить за первый радиотелеграфный аппарат. Маркони первым применил антенну для передатчика, чем открыл новый путь практической эксплуатации телеграфии без проводов». Попов был вполне доволен заявлением германского министра, о чем сразу же сообщил в письме жене. Ныне, более ста лет спустя, мы тоже полностью разделяем эту оценку вклада А.С. Попова. Но есть и противоположные мнения.
В 1989 году редакция журнала «Вопросы истории естествознания и техники» прислала в Историческую секцию Ленинградской организации НТОРЭС статью уже известного вам профессора Чистякова под настораживающим названием «Начало радиотехники: факты и интерпретация». В статье хитроумными приемами, со свойственной ему коварной аргументацией, Чистяков начисто отвергал приоритет Попова и однозначно утверждал приоритет Маркони в изобретении радио. В ответ, по просьбе редакции, мы, председатель Исторической секции писатель-историк Урвалов Виктор Александрович и я, член бюро этой секции, написали статью тоже под интригующим заголовком «Изобретение радио: действительность и домыслы». В первом номере этого солидного научного журнала за 1990 год обе статьи были опубликованы рядом в рубрике «Дискуссии». Забегая несколько вперед, я скажу, что, как ни жаль, но редакция журнала молчаливо была на стороне Чистякова. Это подтвердили последующие публикации московских историков на страницах журнала.
Сейчас я хочу изложить вам некоторые объективные факты по существу проблемы, и приглашаю вас самостоятельно дать им свою интерпретацию. Таким образом, вы станете, как бы, участниками продолжения дискуссии, но уже на местной, израильской почве.
Итак, к 1895-му году преподаватель Минного офицерского класса в Кронштадте кандидат наук А.С. Попов вполне подошел к возможности создания устройства для осуществления беспроволочной связи при помощи электромагнитных волн. Над этим он работал несколько лет, стремясь создать практическое средство связи на дальних расстояниях между кораблями в море, и между кораблями и берегом. Он опирался на достижения своих предшественников. На английских физиков Майкла Фарадея и Джеймса Максвелла, а также на открытие Генриха Герца, немецкого физика еврейского происхождения, который, как известно, в 1887 году экспериментально доказал существование свободно распространяющихся в пространстве электромагнитных волн.
Над созданием беспроволочной телеграфии работали многие ученые разных стран мира. Я мог бы перечислить десятка полтора имен, но просто ограничен временем. На руках у них имелись все элементы передающего устройства системы связи, но не было надежного устройства для приема передаваемых сигналов. Первым, кому удалось сконструировать такой приемник, был Попов. Благодаря ему, возможность создания беспроволочной телеграфии стала реальной.
Оставалось только найти достаточно мощный источник энергии, чтобы осуществить радиосвязь практически. Об этом Попов, как известно, доложил 7 мая 1895 на заседании физического отделения Русского физико-химического общества (РФХО), что было запротоколировано. После этого последовал ряд публикаций, в том числе его статья в январском 1896 года номере «Журнала РФХО», имеющего международную рассылку. А вообще, до подачи Маркони заявки на патент, в России было сделано 11 публикаций и докладов о работах Попова. В том числе в марте 1896 года на территории Петербургского университета ассистентом Попова П.Н.Рыбкиным посредством аппарата Морзе была осуществлена беспроволочная передача на 250 метров телеграфного текста «Генрихъ Герцъ».
Для объяснения, что же конкретно сделал Попов, создавая свой радиоприемник, предоставим слово английскому профессору физики сэру Оливеру Лоджу, который ближе всех подошел к изобретению радио. На обращение к нему в 1909 году российской комиссии ученых по вопросу приоритета, он ответил так (цитирую). «Попов впервые достиг того, что сам сигнал осуществил обратное действие. Я полагаю, что в этом и состоит новшество, которым мы обязаны Попову Оно было в скором времени принято Маркони и другими». Таким образом, подобно Нейлу Армстронгу, первым ступившему на лунную поверхность, Попов, применив принцип обратной связи, мог бы сказать: «Я сделал маленький шаг, но это – скачок для всего человечества!» И был бы абсолютно прав. Кстати, Чистяков в своих выступлениях никогда не упоминал об этом принципе и избегал его упоминания, извините за выражение, как черт ладана. Чистяков даже придумал искусственное объяснение, почему Лодж сказал именно так, а не иначе. (Если будут вопросы, я расскажу).
Фактически же предложенный Поповым метод обратной связи для восстановления чувствительности приемника и индикации следующего сигнала был использован, кроме Маркони, всеми, кто работал в этой области. В частности: Фердинандом Брауном, профессором Слаби и графом Арко – в Германии, Эженом Дюкрете – во Франции, Ли де Форестом, Фессенденом и другими – в Америке, офицером Королевского флота Генри Джексоном (причем, еще до Маркони) – в Англии. То есть, в основных странах мира.
Что же произошло со стороны Маркони?
Весною 1896 года, в возрасте 22 лет, он приехал в Лондон из Италии, где получил домашнее образование, но прослушал в Булонском университете курс лекций профессора Риги, ученого мировой известности. Передатчиком Риги в системе беспроволочной телеграфии пользовался и Попов и другие физики.
2 июня того же года Маркони подает заявку в Английское патентное бюро, 12 марта следующего года он уточняет её содержание, а 2 июля 1897 года получает патент № 12039. Я видел его и читал в переводе. Патент был выдан на «Усовершенствование в передаче электрических импульсов и сигналов, и в аппаратуре для этого». Согласно английскому законодательству того времени, для выдачи патента требовалась не мировая новизна изобретения, а локальная. Это означало, что ранее заявка на аналогичное изобретение в Англии не подавалась. Более подробно юридическая сторона вопроса изложена в написанной мною главе «Попов или Маркони? Попов» в книге Леонида Вишневецкого с соавторами — «Формула приоритета. Возникновение и развитие авторского и патентного права». Издание Академии наук СССР. Кстати, инженер и писатель Леонид Вишневецкий ныне проживает в Израиле.
Содержание заявки Маркони в течение года держалось в тайне. И лишь через месяц после выдачи патента, в печати появилась статья главного инженера английских телеграфов Вильяма Приса, которая начиналась такой фразой (цитирую по памяти): Сенсационное открытие! Отныне невидимое становится видимым, неслышимое – слышимым, и неощутимое – осязаемым! И дальше шло изложение сущности патента.
Получив патент, Маркони сразу же образовал крупную фирму по производству приборов беспроволочного телеграфирования, и слава о нем мгновенно разлетелась по всем континентам. Никого не тронуло, что приемник Маркони был принципиально идентичен приемнику Попова и только имел некоторые усовершенствованные детали.
Ну, а что Попов?
К его чести нужно сказать, что он сразу же выступил со своими заявлениями в русской печати. По свежим следам событий он направил в английский журнал «The Electrician» письмо, которое было опубликовано. Изложив этапы своей работы над изобретением, он заключает письмо словами (цитирую): «Из вышеизложенного следует, что устройство приемника Маркони является воспроизведением моего прибора». Только и всего!
Вообще, в своих статьях Попов никогда не утверждал, что Маркони скопировал его схему, а только подчеркивал идентичность обеих схем и тот неоспоримый факт, что схема Попова была опубликована в 1895 году, а схема Маркони – через 14 месяцев, в 1897 году. История знает случай, когда опоздание на каких-то два часа определило приоритет в изобретении телефона за Александром Беллом.
Выступления Попова остались безответными, но не совсем. Маркони пришлось много лет добиваться получения патента в основных странах мира, но ему везде было отказано с той или иной ссылкой на приоритет Попова. В США, например, филадельфийская газета «The North American» от 11 сентября 1900 г. писала: «Профессор Попов известен как отец беспроволочной телеграфии и является изобретателем первого практического прибора в том виде, в каком он применяется сейчас». Во Франции уже упоминавшийся Эжен Дюкрете доказал в Академии наук приоритет Попова, с которым он, кстати, тесно сотрудничал. Одно время во Франции даже выпускались радиостанции «Попов-Дюкрете». В Германии эксперт патентного бюро профессор Слаби был прекрасно информирован о работах Попова. В России претензии Маркони, сославшись на приоритет Попова, отвергли с возмущением,. Не было патента у Маркони и в Италии, но причины этого мне узнать не удалось.
Я представил вам в очень кратком изложении факты, а теперь интерпретируйте их, решайте: кому же принадлежит приоритет в изобретении радио! Свое мнение вы скажете в своих выступлениях, А мои единомышленники и я думаем, что правильный ответ на этот вопрос сформулировал в 1966 году академик Аксель Иванович Берг. Несколько слов о нем. Отец его, Иоганн Берг – швед на русской службе, генерал. Мать – итальянка. Сам Аксель Иванович, понятно, русский. Это был крупный организатор науки, он был заместителем министра обороны, единственный на флоте он имел звание «инженер-адмирал». В отношении Маркони он сказал так: «Заслуги молодого и предприимчивого итальянца совершенно бесспорны, но не в деле изобретения радио, а в практической реализации и развитии в больших масштабах тех возможностей, которая эта новая область техники открывала». Таким образом, по его мнению, приоритет в изобретении радио остается за Поповым.
Нужно сказать, что при жизни Попов пользовался в России и некоторых странах за рубежом официальным статусом и славой изобретателя радио. Он получал награды и дипломы, За использование беспроволочной телеграфии при спасении корабля он получил «высочайшую благодарность» от царя и денежную награду в сумме 33 тысячи рублей. О его деятельности можно рассказывать много. Это, вообще говоря, тема отдельной лекции.
Вот, собственно все, что я успеваю сказать по теме «У истоков радио».
За кадром у нас остаются такие интересные темы, как: внедрение радио в военно-морском флоте России, патент Попова на применение, так называемых, «телефонных приемников», личные взаимоотношения между Поповым и Маркони, их встреча (была ли она?). Переход флота на искровые «звучащие» радиостанции, первые радиопеленгаторные станции Ренгартена. Генерал-лейтенант Реммерт, как продолжатель дела Попова на флоте с 1900 по 1917 год. Присуждение Гульельмо Маркони и Фердинанду Брауну в 1909 году Нобелевской премии за вклад в развитие радио.
А также следующие темы: боевое использование радио в русско-японской войне, развитие российской радиопромышленности, деятельность крупного изобретателя и предпринимателя в области радиотехники Семена Моисеевича Айзенштейна, вклад в производство радиоаппаратуры руководителя производства радиоаппаратуры в фирме «Сименс и Гальске» Иосифа Давыдовича Тыкоцинера, ликвидация этой прославленной фирмы царским правительством во время Первой мировой войны и многое, многое другое.
Судьба подарила мне одну интересную встречу с человеком, близким к окружению А.С. Попова. Я уже упоминал, что Попову в работах над созданием приёмника радиоволн непосредственно помогал ассистент, а затем преподаватель Минного класса Рыбкин Петр Николаевич. Его внучатый племянник, ныне глава фирмы «Сателлит-СПб», академик МАНЭБ Леонид Всеволодович Рыбкин как-то пригласил меня к сотрудничеству по вопросам изобретения радио. Затем, когда мы познакомились ближе, он взял меня в фирму своим заместителем по маркетингу и финансам, и я проработал у него 8 лет, до отъезда в Израиль.
В свое время у Петра Николаевича были некоторые юридические претензии к Попову, которые позднее были улажены. Узнав о них, профессор Чистяков предложил Рыбкину-младшему, на правах потомка, реанимировать процесс против Попова. Замысел Чистякова был понятен: в борьбе против приоритета Попова он решил ничем не брезговать. Леонид Всеволодович отказался иметь дело с этим человеком, и мне пришлось по его просьбе дать Чистякову достойную отповедь.
И последнее, о чем я хочу сказать. Борьба за приоритет продолжается и в наши дни, хотя, казалось бы, все уже сказано. В иерусалимской газете «Панорама» от 18 декабря 2001 года было опубликовано перепечатанное из журнала «Огонёк» интервью кандидата технических наук, сотрудника Института истории естествознания и техники некоего Салахутдинова под кричащим названием «Скандальные откровения кандидата наук». В интервью Салахутдинов путано рассказывает о возникновении радио и одновременно выливает ушат грязи на Попова, а заодно и на Маркони. Подобную несправедливость в отношении Попова не выдержало мое ретивое, и я откликнулся статьей под названием «Откровения сомнительной достоверности кандидата наук», которая была опубликована в газете «Панорама» от 12 марта 2002 года. Вот эти статьи. Желающие могут познакомиться с ними.
Таким образом, прошло более ста лет после возникновения радио, этого величайшего события в истории человечества, но борьба за приоритет в его изобретении, как видите, продолжается.
На этом позвольте закончить. Благодарю за внимание. Спасибо.
Давид Трибельский
Почетный академик Международной академии наук экологии,
безопасности человека и природы (МАНЭБ), действительный член
Русского Географического общества, иностранный член бюро
Исторической секции СПбНТОРЭС им Попова, Почетный радист
России, инженер-полковник ВМФ РФ в отставке.
Академик Котельников на сайте “Наука”(article 35620 и biograpn.comstar.ru) в двух интервью рассказывает о типичном стандартном американском воровском приёме. В 1933 г. пионер Котельников доказал основополагающую теорему. В 1945 г. она уже использовалась каким-то образом в конце войны для засекреченной связи. Только в 1948г. Шеннон, из американского Bell lab, повторил её, сославшись только один раз на Котельникова. В дальнейшем подмятый мир ссылался на достижения американской Bell.
Так в мировой истории произошла одна из самых грязных и наглых фальсификаций.