Петр Николаевич Рыбкин был небольшого роста, крепкого телосложения. Он носил усы и очень аккуратную бородку. Волосы были такие жесткие, что не всякие ножницы брали, чему удивлялись даже парикмахеры. Шапки носил большого размера, т.к. голова была крупная. Зимой Петр Николаевич ходил в пальто с каракулевым воротником и кожаной ушанке с каракулем.
Весной и осенью носил с демисезонным пальто черную фуражку, а с 1-го мая, одновременно с моряками, надевал на фуражку белый чехол. Костюмов у него не было, носил всегда черные брюки и синий китель, а летом — белый китель. Воротнички подшивал сам, т.к. считал, что моряки всё должны уметь делать сами.
И он, действительно, много умел. И, если делал, то с желанием и любовью. Например, он сам чинил мебель — комод, этажерку. Во время эвакуации, где мы жили в бараке на станции Инская, под Новосибирском, Петр Николаевич не только работал за столом, но и занимался физическим трудом: углубил подвал, сделал там стеллажи, на которые потом ставили ящики с овощами, сам сделал лестницу, чтобы спуститься в этот подвал, а мы помогали только выносить землю ведрами. В то время ему было уже за 75 лет. Там же он занимался посадками. Выращивал огурцы, которые вились по палочкам вверх. Пытался выращивать даже арбузы, только они не вызревали и были маленького размера.
На станцию Инская Рыбкины были эвакуированы в марте 1942 года, а в конце 1944-го или в самом начале 1945-го их увезли в Кронштадт. В Кронштадте Петр Николаевич прожил очень много лет. Туда он привез и молодую жену в самом конце прошлого века, а в 1900 году у них родился первенец — сын Владимир, который впоследствии стал инженером в Ленинграде. Пять лет спустя в семье Рыбкиных родилась дочь Валерия.
Жена Петра Николаевича — Маргарита Владимировна, урожденная Борисова, происходила из дворянской семьи. Ее дед, имение которого было под Тулой, был знаком со Львом Николаевичем Толстым. Маргарита Владимировна была до трогательности верным спутником Петра Николаевича. Они всегда жили очень скромно, без роскоши, вся мебель их приехала вместе с новобрачными в качестве приданого. В молодости Петру Николаевичу и Александру Степановичу приходилось часть жалования тратить на «проволочки и винтики», т.к. им средств никто не давал, а для опытов многое, что было необходимо. К счастью жены их понимали.
А у Петра Николаевича до конца дней осталось неравнодушное отношение к проволочкам, винтикам я гвоздикам. После прогулок он очень часто приносил найденные «сокровища», над которыми мы все посмеивались, а он, улыбаясь, всё же расхваливал и оценивал каждый предает. Больше всего он ценил книги, особенно технические. В его кабинете были шкафы от пола и почти до потолка полные книг. Шкафы закрывались и никто к ним не касался, кроме самого Петра Николаевича. У сына была этажерка с художественной литературой, которую он читал, когда приезжал к родителям. Маргарита Владимировна не могла читать в пожилом и, тем более, в старом возрасте. У неё были оперированы оба глаза. У Петра Николаевича было прекрасное зрение до конца жизни. Он читал и писал без очков, но имел пенсне, которое носил вне дома. Со слухом было похуже, особенно перед смертью.
В молодости Петр Николаевич играл на флейте. В преклонном возрасте он показывал её и говорил, что играл на ней серенады, когда ухаживал за Лялечкой. Так он называл свою жену. Маргарита Владимировна была педагог. Работала и в школе, и в Детском доме. Кроме того, она кончила курсы массажа. У нее было много благодарных учеников и пациентов. А еще больше друзей.
Почти каждое воскресенье у них были гости, которых обязательно чем-то угощали, даже в самое трудное время. Петра Николаевича никто не раздражал, никто ему не мешал, он уважал всех друзей и знакомых своей жены. Уделял им немного времени, а потом уходил со словами «Пойду немножко помечтаю», что означало посидеть в кресле с закрытыми глазами, но в это время он не спал, а о чем-то думал. Родных и своих, и жены принимал радушно. Всегда желанной в доме Рыбкиных была семья Поповых-Кьяндских.
Петр Николаевич жил по строгому режиму. У него умственный труд чередовался с физическим. Перед обедом обязательными были прогулки. По его расписанию раз в неделю было запланировано посещение Школы связи, которому он придавал большое значение, ни разу не пропустив это мероприятие.
Петр Николаевич никогда не болел. И только незадолго до смерти дважды, с перерывом примерно в полгода, приезжала скорая помощь из Морского госпиталя. Но потом он опять включался в ритм жизни и в свой режим.
О доме, о деньгах, о вещах он никогда не думал и почти ничего не знал, т.к. всю заботу по дому взяла на себя Маргарита Владимировна и по-этому у него всегда всё было и вовремя, вроде как бы, само собой. Петр Николаевич был очень не требовательным человеком. Он почти всегда был в хорошем настроении. Если и был чем-то недоволен, то всё равно никогда не повышал голоса, а просто молчал и не шутил. А так он постоянно шутил сам и понимал шутки других.
Слова первой радиограммы, принятой Александром Степановичем Поповым 24 (12) марта 1896 года, — «Генрих Герц» — были переданы рукой Петра Николаевича Рыбкина.
Петр Николаевич Рыбкин был награжден орденом Ленина, именными часами от правительства. Его имя было занесено в Большую Советскую Энциклопедию. Режиссер М.М. Клигман сняла Петра Николаевича в документальном фильме «Рождение радио».
Большую помощь оказывала семье Рыбкиных Школа связи и при необходимости Морской госпиталь. Петр Николаевич пользовался авторитетом у всех, кто его знал в Кронштадте, любил этот город и дожил в нём до конца жизни. Скончался в своей квартире 10 января 1948 года, не дожив 4-х месяцев до 84 лет. Кронштадтцы прощались с покойным в Доме офицеров, где был выстроен почетный караул. Хоронил его чуть ли не весь город. На траурном митинге выступала дочь А.С. Попова Екатерина Александровна Попова-Кьяндская.
2 июля 1950 года после продолжительной болезни умерла его дочь Валерия Петровна, когда семья уже жила в Ленинграде. Ещё через 2 года, 3 апреля 1952 г., умерла Маргарита Владимировна. 19 августа 1957 года при исполнении служебных обязанностей трагически погиб под Ленинградом сын Владимир Петрович. Петр Николаевич похоронен в Кронштадте, а вся его семья на Шуваловском кладбище в Ленинграде.
Так не стало этой замечательной семьи Рыбкиных, которая жила в Кронштадте по ул. Володарского д. 11, кв.10, на 2-ом этаже в квартире далеко не из лучших, но они были всем довольны, ни на что не жаловались. Теперь на этом доме открыта мемориальная доска.
Хотелось бы верить, что когда-нибудь одна из улиц города Кронштадта будет носить имя Петра Николаевича Рыбкина, скромного ученого, почти всю жизнь прожившего в этом городе и отдавшего все свои силы служению науке.
Воспоминания Н.И. Дубровской, 1989 г.