Наш великий соотечественник
В. И. Коваленков, член-корреспондент Академии наук СССР, лауреат Сталинской премии
Я хорошо знал Александра Степановича Попова, в последние годы его жизни бывал у него чуть ли не ежедневно.
Как сейчас вижу его грузную, усталую фигуру в покойном кожаном кресле. Он только что пришёл из института, сменил парадный костюм на удобный домашний и с удовольствием опустился в кресло, вытянув скрещенные ноги. В ожидании вечернего чая Александр Степанович отдыхает.
Весь отдаваясь руководству кафедрой, Попов очень устаёт в институте. Тщательно готовится он к лекциям, подробно прорабатывает все их детали, сам участвует в подготовке опытов и, несмотря на большой педагогический опыт, сильно волнуется перед каждой лекцией. У Александра Степановича плохое сердце, он резко реагирует на настроение аудитории. Покажется ему, что его лекция не вполне доходит до слушателей, и он расстроен; домой приходит усталым, долго не может успокоиться.
Я, один из его слушателей, присутствовал на лекции. Теперь мы сидим вместе в его кабинете, он расспрашивает меня о причинах рассеянности студентов. Ему хочется знать, какие места лекции были недостаточно ясно изложены. Я успокаиваю его, объясняю подмеченную им рассеянность аудитории каким-либо событием студенческой жизни, ничего общего с лекцией не имеющим. Стараюсь уверить, что лекция была, как всегда, понятна и интересна для студентов.
Совсем другое настроение у Александра Степановича, когда он чувствует заинтересованность аудитории когда видит, что захватил слушателей. Он сам увлекается, речь льётся плавнее, доказательства убедительнее. Домой он приходит ещё более усталым, но с хорошим настроением. Как обычно, садится он в своё любимое кресло, и разговор принимает добродушно-шутливый характер.
Чай готов, переходим в столовую. За длинным столом собралось всё семейство. Начинается обсуждение событий дня, поведения детей, их успехов в школе.
После чая мы возвращаемся в кабинет и приступаем к нашим занятиям — подготовке материалов для литографированного издания лекций Александра Степановича. Во время лекций я записываю их, обрабатываю дома, и теперь он корректирует мои записи, вносит изменения и дополнения.
Я очень молод, очень горд близким знакомством с изобретателем радиотелеграфа. Мы неоднократно касаемся обстоятельств, при которых было осуществлено это изобретение, перспектив его развития.
А. С. Попов, наряду с настойчивостью в проведении своих идей, отличался поразительной скромностью. На своё изобретение он смотрел только как на итог большой работы, выполненной рядом лиц, и подведённый им. Помню, как поразили меня его слова: «Я только подвёл итог тому, что было осуществлено до меня, и сделал из этого итога соответствующие практические выводы. Генератор электромагнитных волн Герца существовал, когерер Бранли существовал, я объединил их, прибавил ударник и антенну и получил радиотелеграфную станцию». Как будто одного только предложения приёмной антенны и ударника не было достаточно для того, чтобы создать себе имя большого учёного и изобретателя.
Я выразил недоумение по поводу ряда патентов на изобретение радиотелеграфа, появившихся в разных странах после опубликования изобретения Попова, почти в одно время.
— Не является ли это заимствованием вашего изобретения? — спросил я.
— Я не решился бы утверждать это, — ответил Александр Степанович. — Время индивидуальных больших изобретений, вне зависимости от общей мировой работы, прошло. Над каждым вопросом во всех странах работает большое количество лиц. Как результат, появляется ряд назревших, но ещё не вполне доработанных задач. Можно сказать, что некоторые идеи висят в воздухе. И вполне естественно, что решение многих важных задач даётся не одним лицом, а почти одновременно несколькими. То же могло случиться и с радиотелеграфом.
Много говорили мы о трудностях, связанных в то время с проведением отечественных достижений в жизнь. Обидно было констатировать у некоторых наших соотечественников недостаточную уверенность в своих силах. Всё, что сделано за границей, — хорошо, всё, что сделано у нас, вызывало сомнения.
Попов объяснил мне, что подобное раболепство перед заграницей — следствие нашей промышленной и политической отсталости, что это явление временное, что настанет время, когда условия, порождающие это раболепство, исчезнут, и мы с большим достоинством будем оценивать свои работы.
Мы не подозревали тогда, что через 14 лет после этого разговора произойдёт Великая революция, которая перестроит всю нашу социальную жизнь и подготовит почву для достойной оценки отечественного труда. Пока же приходилось считаться с существующим положением, в высшей степени тормозящим работу А. С. Попова. Он должен был рассчитывать только на свои средства и силы, да на помощь ближайших сотрудников, оценивших важность его работ.
Несмотря на очевидный, документально подтверждённый приоритет А. С. Попова, и за границей, и в России кое-кто пытался умалить значение его работы, опорочить бесспорное право А. С. Попова на приоритет изобретения радиотелеграфа. Эти недостойные попытки встретили должный отпор со стороны комиссии Физико-химического общества, опубликовавшей известные результаты тщательного исследования всех относящихся к этому вопросу материалов.
Ряд крупнейших иностранных учёных физиков, как Бранли, изобретатель когерера, Риги, Люсьен, Пуанкаре, Блондель, Ферье и другие, указывали на приоритет А. С. Попова.
Интересно высказывание проф. Риги, учителя Маркони: «Применение антенны (для приёма) мы находим уже у Попова, который опубликовал описание своего прибора в 1895 году, в то время как Маркони взял свой патент 2 июня 1896 года» (см. книгу Риги «Беспроволочный телеграф», 1902 г.).
В настоящее время приоритет на изобретение радиотелеграфа твёрдо закреплён за Поповым.
Деятельность А.С. Попова протекала в условиях общей технической и политической отсталости царской России и тормозилась бюрократическим бездушием чиновников. Однако, несмотря на это, выдающийся деятель науки был всё же не одинок. Его поддерживали широкие круги русской научно-технической интеллигенции, — интеллигенции, которая всегда держала высоко знамя творческой мысли и работы. Ярким доказательством этого была деятельность комиссии под руководством О. Д. Хвольсона по установлению приоритета А.С. Попова в деле изобретения радиотелеграфа.
Я помню наши разговоры с Александром Степановичем в 1903 году о стоящих перед нами научных проблемах. Особо подчеркивал Александр Степанович важность создания обобщённой теории связи. В то время общей теории связи не существовало. Теория телеграфной передачи ничего общего не имела с теорией телефонной передачи; радиотехники создавали свою теорию, отличную от телефонной и телеграфной.
«Законы распространения тока, — говорил А.С. Попов, — общие для всех целей. Существующее разграничение теорий искусственно. Создание обобщённой теории является одинаково важным для всех областей связи».
А. С. Попов интересовался проблемами, связанными с осуществлением радиотелефона. Соответствующие работы были поставлены в лабораториях Петербургского электротехнического института. Помню его жалобы на трудности постановки экспериментов в связи с недостатком средств для приобретения самых необходимых приборов и материалов. Проявления творческих способностей нашего великого соотечественника были ограничены весьма неблагоприятными условиями дореволюционного времени. Тяжёлые же обязанности А. С. Попова, выбранного директором Электротехнического института, свели его безвременно в могилу и прервали осуществление намеченных им обширных планов по усовершенствованию и развитию радиотехники того времени.
Трудно было работать таким людям, как А. С. Попов, в дореволюционной России. Большая часть его энергии шла не на осуществление своих блестящих планов, а на борьбу с многочисленными препятствиями и помехами. И если, несмотря на невероятно тяжёлые условия того времени, А. С. Попову удалось оставить после себя незабываемый вклад в науку и технику, то с тем большей благодарностью и признательностью должны мы вспомнить об этом исключительно даровитом учёном и скромном человеке.
«Вестник связи. Электросвязь.» №5. 1945 г.