Глава четвертая
Открытие Герца- первый шаг к изобретению радио
Можно ли на одной или двух страницах книги рассказать читателю про тяжелую, полную многих лишений и труда жизнь ученого? Конечно нельзя. Ведь прежде всего надо убедить читателя, что есть много лиц, которым недоступны многие дары природы. Им недоступны ее красоты, они далеки от сладких минут дорогих встреч, от угара головокружительного танца, от очарований знакомых музыкальных мотивов.
Одним словом, есть много лиц, которым мало доступно все то, что мы называем радостью жизни. Что же остается на их долю? Вот тут-то и встает перед писателем трудная задача. Как объяснить читателю, что в громадных библиотеках, сверху донизу заполненных бесчисленными книгами, что в прекрасно оборудованных научных и технических кабинетах и лабораториях кипит своя собственная жизнь, которая неудержимо манит Вас к себе возможными удивительными благами и крепко накрепко держит Вас в своих объятиях. Кто погрузился в волшебную обстановку научного мира, тому уже трудно вырваться на волю.
Вот, например, в моем рабочем кабинете имеется четыре громадных шкапа, сверху до низу заполненных книгами, посвященными только истории изобретения радио. Эти книги на всех языках мира. Разве я не перечитывал все эти книги по несколько раз, и разве передо мною не вырисовывалось все яснее и яснее захватывающая картина того завоевания человеческого гения, которое нам так дорого, без которого мы уже не можем жить, и которое мы называем словом радио.
Если Вы, вдохновленные только что прочитанным про подвиги героев науки, войдете в прекрасно оборудованный научный кабинет, то Вы здесь еще больше убедитесь, как тяжела бесконечная борьба человека за завоевание тайн природы. На таблицах, развешанных по стенам кабинета, Вы прочтете, сколько в минуту на всем земном шаре мы отмечаем грозовых разрядов и сколько за этот же промежуток времени от молнии погибает людей. Если Вы вспомните, сколько жестоких бурь выдерживают наши корабли и сколько жертв поглощает безжалостное море, если Вы вспомните про нашу вечную борьбу с засухой, за поднятие урожая, про наши поиски за полезными ископаемыми, то Вам станет ясным, что тяжелая борьба человека с природою за свою счастливую жизнь бесконечна. Она никогда не закончится, она всегда зовет нас к дальнейшим завоеваниям.
Теперь, когда Вы входите в громадные лаборатории и в научные кабинеты, вам будет ясно, что эти лаборатории и кабинеты являются местом, где многие грозные явления природы нами побеждены. Они для нас теперь безопасны. Они послушно повинуются нам.
Теперь читателю будет ясным, почему многие из тех благ, которые мы перечисляли в начале этой главы, недоступны для ученого. Если Вы находитесь на передовом фронте борьбы человека с природой, то все свое время Вы отдаете этой борьбе.
Мне остается напомнить читателю, что в жизни ученого, как мы уже упомянули, полной тяжелого труда, постоянных забот, заманчивых надежд и порою горьких разочарований, бывают свои счастливые дни. Эти дни – дни торжества науки. Дни, когда радостная весть о новом открытии облетает весь мир. В этот счастливый день ученые забывают про свои текущие дела, они все, как один, стараются повторить опыты счастливого коллеги, внесшего свою очередную каплю знания в общую сокровищницу.
Так в 1896 г. в самый разгар изысканий по усовершенствованию своей первой приемной радиостанции А.С. Попов прочитал о только что открытых Рентгеном новых поразительных лучах. Он, как и многие ученые, не мог не увлечься этим открытием. Будучи хорошим стеклодувом, А.С. быстро выдул большую Рентгеновскую трубку и один из первых приготовил прекрасные снимки. Эти снимки до сих пор уцелели, и находятся в музее Школы связи. Другой раз пришлось А.С. отвлечься от своих работ, когда Венельт опубликовал об изобретенном им электролитическом прерывателе. Этот прерыватель, как известно, давал возможность от спирали Румкорфа очень легко получать небывалую по своей красоте и мощности электрическую искру. Но самым поразительным из праздников, который отмечали ученые в конце прошлого столетия, это был праздник открытия радиоволн.
Честь открытия тех волн, которыми мы сейчас пользуемся при радиосвязи, принадлежит выдающимся ученым Джеймсу Максвеллу и Генриху Герцу.
Джеймс-Клерк Максвелл (1839-1879) в 1864 г. начинает публиковать свои труды, посвященные теории электромагнитного поля. В своих трудах он применяет глубокий математический анализ для объяснений гениальных открытий Фарадея, полученных чисто экспериментальным путем. Максвелл установил, что природа электрических и световых явлений одна и та же, что при известных условиях в пространстве появляются поперечные электромагнитные волны, распространяющиеся со скоростью света (300 000 километров в секунду). Эти волны увидеть нельзя, и хотя эти волны Максвелл не сумел обнаружить, но считает их несомненно реальностью.
Для подтверждения своих замечательных чисто теоретических выводов Максвелл должен был ввести новое понятие «эфир» – понятие о новой среде, наделенной особыми свойствами, среде, в которой развертываются все электромагнитные явления. Все свои классические выводы Максвелл собрал в двух томах знаменитого труда под заглавием «Трактат об электричестве и магнетизме». Этот труд был опубликован в 1873 году. Весь ученый мир был поражен смелостью чисто математического анализа, но тогда никто не предполагал, что гениальные предсказания Максвелла развернутся в блестящую сказку наших дней, что они дадут нам то, что мы называем радио.
В предыдущих главах мы уже указывали, что многие выдающиеся ученые глубоко изучали явления колебательного электрического разряда, но никто из них не открыл самого главного: Никто из них не открыл, что в пространстве, окружающем колебательную электрическую цепь, появляются особого рода волны. Открыто это было не так-то просто. Действительно, опыты с электрическою искрою повторялись бесчисленное число раз. Эти опыты повторялись и во всех школах и в научных кабинетах, и во многих лабораториях. Во всех этих случаях электрическую искру получали от разряда Лейденской банки. И вот, если мы возьмем самую маленькую Лейденскую банку, размера обыкновенного чайного стакана, то и тогда мы получим электромагнитные волны длиною более 30 метров. Чтобы принять такой длины волну, надо иметь очень большое помещение, такое помещение, в котором свободно можно было бы протянуть провод длиною порядка 10-ти метров.
Удача Герца и заключалась в том, что он первый стал производить опыты с вибратором, дающим очень небольшую длину волны порядка 7-ми метров.
Многие авторы, описывая опыты Герца, ограничиваются только упоминанием, что Герц первый открыл электромагнитные волны и совсем не отмечают, не отмечают, что он дал нам замечательную новую форму вибратора.
Вибратор Герца состоит из двух полых медных шаров диаметра 30 сантиметров, прикрепленных к концам медной трубки длиною 1 метр и диаметра 2 сантиметра. Посередине медная трубка разрезана, так, что между двумя половинками вибратора можно было образовать небольшой воздушный промежуток. Если ту и другую половинку вибратора присоединить к полюсам спирали Румкофа и зарядить их до определенной разности потенциала, то в полученном воздушном промежутке проскочит искра. Эта электрическая искра как бы металлически соединит обе половинки вибратора и тогда разноименные заряды, накопленные на поверхности шаров, ринутся друг за другом и в результате этого в самом вибраторе появятся электрические колебания.
В первых своих опытах Александр Степанович использовал вибратор Герца как отправительной радиостанцией.
Чтобы от вибратора Герца притти к изобретению радио осталось самое главное – осталось сконструировать первую приемную радиостанцию, что и сделал, как мы не раз указывали, скромный преподаватель Минной школы и Минного офицерского класса в гор. Кронштадте Александр Степанович Попов.
Вот почему открытие Герца мы можем считать первым шагом к изобретению радио.
Глава пятая
Самый удивительный прибор в мире
Самый удивительный прибор в мире – это, бесспорно, первая радиоприемная станция А.С. Попова 1895 года. Действительно, молниеносно проходящая мимо нашей приемной антенны радиоволна оставляет в ней микроскопическую долю своей энергии. Ток в нашей приемной антенне составляет примерно 40-миллионную долю ампера или, как мы короче говорили, 40 микроампер. Перед изобретателем радио стояла задача уловить этот ничтожный электрический импульс и сделать так, чтобы сигнал с прошедшей мимо антенны волны был отмечен или громким звонком или записан на телеграфной ленте знаком Морзе.
Сейчас, когда в нашем распоряжении мощные усилители и изумительные по выработке репродукторы, эту задачу легко осуществить. Но 50 лет тому назад этого ничего не было. В руках изобретателя радио была только небольшая спираль Румкорфа, дававшая между шариками искромера искру длиною около 30 миллиметров, был дешевый электрический звонок и небольшая щепотка железных опилок. И вот с этими средствами, т.е. почти с пустыми руками надо было обнаружить в приемной антенне почти неуловимый электрический ток, надо было выполнить задачу, имеющую громадное будущее, и открывающую новую эру в истории техники связи.
Эта задача была блестяще выполнена Александром Степановичем Поповым в мае месяце 1895 г.
Вот почему нам, связистам, дорога первая радиоприемная станция и почему читателю прежде всего необходимо с нею познакомиться. Представьте перед собою вертикальную самую простую деревянную дощечку размера 27х22 сантиметров. наверху этой дощечки между двумя зажимами на вытянутой часовой пружинке помещена стеклянная трубочка с металлическими опилками. Она была прикреплена к пружинке двумя резиновыми колечками, так что ее легко можно было передвигать взад и вперед. Под трубочкой к той же доске был привинчен электрический звонок, но так, что его шарик мог попеременно то ударять по чашечке звонка, то по стеклянной трубочке. Такое удачное расположение стеклянной трубочки и электрического звонка и создало весь успех прибора. Действительно, металлические опилки, помещенные в стеклянной трубочке или как ее называют «когерера», выполняют самую ответственную задачу. Они обнаруживают в приемной антенне полученный ничтожный электрический импульс.
Александру Степановичу хорошо было известно замечательное свойство металлических опилок. Он знал, что металлические опилки под влиянием электрического разряда резко меняют свое сопротивление. Так, например, сопротивление железных опилок в когерере А.С. было приблизительно 30000 Ом. Под влиянием электрического разряда это сопротивление резко падало до нескольких сот Ом.
Вместе с потерей сопротивления железные опилки теряют способность отзываться на повторный электрический сигнал. Чтобы восстановить в железных опилках это замечательное свойство надо прежде всего восстановить их начальное большое сопротивление, а для этого достаточно слегка встряхнуть стеклянную трубочку. от этого встряхивания металлические опилки, как бы спаянные под влиянием далекого электрического разряда в одну сплошную массу, опять распадаются на отдельные самостоятельные зерна и тем самым восстанавливают свое начальное большое сопротивление.
Очевидно, чтобы заставить прибор принимать все непрерывно посылаемые один за другим сигналы, надо сделать так, чтобы прибор сам автоматически встряхивал стеклянную трубочку. Эта замечательная мысль первому пришла на ум Александру Степановичу Попову. Он заставил, как это мы уже отмечали выше, электрический звонок выполнять эти задачи. Звонок должен был давать знать, что через металлические опилки прошли электрические колебания и тот же час встряхивать опилки и тем приготовлять их для приема следующего сигнала. Но выполнять эту задачу оказалось не так то легко. Дело в том, что в цепи сухого элемента и когерера под влиянием электрического разряда появлялся ток не более 15-ти миллиампер.
Таким током непосредственно нельзя было привести в действие электрический звонок, и Александру Степановичу, чтобы выполнить свою задачу, оставалось одно средство, усложнить свою схему и ввести в нее особый прибор, который бы при помощи слабого тока, проходящего через когерер, замыкал бы сильный ток электрического звонка. Такой прибор хорошо известен в практике проволочного телеграфа. Он назывался реле. В физическом кабинете Александра Степановича было много так называемых телеграфных столов Сименса на литых тяжелых ножках с полным набором приборов для проволочного телеграфа. Реле с этого столика в круглой деревянной коробке А.С. и взял для своего приемника. применение автоматического встряхивания произвело изумительный эффект. На каждую электрическую искру приемник А.С. отзывался звонком. На короткую электрическую искру звонок отвечал коротким звонком, а на длинную – длинным звонком. Таким образом, пользуясь азбукою Морзе, А.С. мог посылать в пространство целую телеграмму и его приемник отчетливо вызванивал посланное. Так человеческий гений подошел к одному из величайших достижений, открывшим новую отрасль техники.
В декабре 1895 г. А.С. написал статью «Прибор для обнаружения и регистрации электрических колебаний».
В этой статье он так описывает свой прибор. «После некоторых попыток воспользоваться движением рамки гальванометра д’Арсонваля для сотрясения трубки с опилками, я пришел к более простым и верным средствам: употреблению вместо гальванометра телеграфного реле и обыкновенного звонка как для объективного обнаружения действия электрического колебания на опилки, так и для разрушения проводимости опилок».
«Прилагаемая схема (рис. ) показывает расположение частей прибора. Прибор действует следующим образом. Ток от батареи в 4-5 вольт постоянно циркулирует от зажима P к платиновой пластинке A, далее через порошок, содержащийся в трубочке, к другой пластинке B и по обмотке электромагнитного реле обратно к батарее. Сила этого тока недостаточна для притягивания якоря реле, но если трубка AB подвергнется действию электрического колебания, то сопротивление мгновенно уменьшится, и ток увеличится настолько, что якорь реле притянется. В этот момент цепь, идущая от батареи к звонку, прерванная в точке C, замкнется, и звонок начинает действовать, но тотчас же сотрясение трубки опять уменьшит ее проводимость, и реле разомкнет цепь звонка». Увеличивая чувствительность и когерера и реле, А.С. легко добился того, что в любом уголке обширного здания Минной школы его радиоприемник отчетливо отвечал на всякий сигнал отправительной станции. Тогда стало ясно, что опыты в помещении школы закончены, что эти опыты надо перенести на волю, в соседний сад и на необъятные просторы Финского залива. Понятно, что в этот момент в жизни изобретателя радио и его помощника произошел большой перелом. Все старое было забыто, началась жизнь полная лихорадочной работы, труда, забот, неудач и многих лишений. Началась неустанная борьба за новое достижение техники на благо всего человечества.
Прежде чем перейти к описанию этого тяжелого периода жизни Александра Степановича, надо познакомить читателя с этой обстановкой, в которой он работал и с той школой, где он сделал свое замечательное изобретение.
Глава шестая
Минный офицерский класс и Минная школа
(эта глава написана автором в 1935 году для известной книги С.Кудрявцева (Скайф) «Рождение радио»)
Прежде всего надо познакомить читателя с краткой историей той школы, в стенах которой А.С. Попов работал, где он переживал и самые лучшие и самые тяжелые минуты своей кратковременной жизни, – с историей Электроминной школы Краснознаменного Балтфлота, которая раньше называлась Минной школой и Минным офицерским классом.
Достижения электротехники широко применялись в военном деле. Так, электрический ток, получаемый от гальванических элементов, начал применяться для взрыва мин. Этими опытами ведало артиллерийское отделение Морского технического комитета.
21 января 1874 г. приказом по Морскому ведомству от Артиллерийского отделения Морского технического комитета была выделена особая Минная комиссия, как самостоятельный орган управления, ведающий делами по минной части флота, а для подготовки личного состава минной специальности было признано необходимым учредить в г. Кронштадте Минный офицерский класс и Минную школу. В июле месяце 1874 г. из четырех военных судов флота, на которых предварительно были собраны все существовавшие до тех пор минные приспособления, был составлен специальный Учебно-минный отряд. К этому отряду были прикомандированы 30 комендоров, назначенных для обучения минной специальности.
День 1 октября 1874 г. 1 день первого выпуска, официально и был признан днем основания Минной школы и Минного офицерского класса.
В 1877 г., через три года после основания Минного класса и школы минеров, когда разразилась русско-турецкая война, молодая минная часть флота была выдвинута на передовые линии. Минеры, ученики Минного класса и Минной школы стали «героями» этой войны. Царское самодержавие получило еще одно оружие для своей разбойничьей политики – минное вооружение.
В истории развития русского флота 1877-й год должен быть отмечен еще как год, когда впервые на корабле появляется электрический свет. Согласно приказу по морскому ведомству от 27 июля 1877 года, заведование этим новым боевым средством и всеми приборами, к нему относящимися, возлагается на судовых минных специалистов.
Таким образом, с 1877 года в программе минного дела появляется новый специальный предмет под названием «Электрическое освещение», и Минная школа становится первой и единственной в то время у нас электротехнической школой. В истории развития электротехники в России отмечается, что ученики Минной морской школы в Кронштадте долгое время оставались единственными работниками – специалистами в этой новой, только что открытой, важной отрасли прикладной электротехники.
В 1878 году на судах флота вводится новое минное оружие, – самодвижущаяся мина Уайтхеда, (изобретение 1876 г.). Так как освоение такого сложного механизма, какой представляет собой самодвижущаяся мина, нельзя было поручить минерам, и без того перегруженным работами по своей специальности, то было решено при Минной школе создать новый кадр специалистов – минных машинистов – и открыть новый класс, названный классом минных машинистов.
В 1883 году в электротехнических лабораториях Минной школы под руководством преподавателя К.П.Тверитинова, шла усиленная работа над выработкой особого морского типа аккумулятора, названного аккумулятором Минного класса, и по испытанию только что появившихся во флоте прожекторов системы Сименса и Менглена.
В 1884 году было обращено особое внимание на преподавание науки о взрывчатых веществах. Период с 1885 по 1889 год в жизни Минной школы был исключительно посвящен улучшению постановки учебного дела, изданию учебников и разработке программ как учебного плавания, так и зимних занятий; в особенности за этот период много было положено труда и средств на расширение всех специальных кабинетов и лабораторий школы. Дело обучения военно-морских кадров приобрело тогда серьезное значение в царской России.
В истории Учебно-минного отряда нужно особенно отметить 1895-ый год, когда в физическом кабинете Минной школы преподавателем А.С. Поповым было сделано всемирно-известное открытие, положившее начало радиотелеграфированию и впервые давшее возможность установить связь между кораблем, находящимся в море, и берегом.
Это изобретение создало новую отрасль техники – радиотехнику, и с 1895 года во флоте постепенно стали создаваться кадры новых специалистов – радиотелеграфистов.
С 1897 года в течение лета во время плавания Учебно-минного отряда, на крейсере второго ранга «Африка» впервые под руководством пишущего эти строки тогда преподавателя Минной школы – стали проводиться опыты по применению радиотелеграфа в морском деле.
В 1899 году в физическом кабинете Минной школы мною было сделано новое открытие – была найдена возможность принимать радиотелеграммы на телефон, что дало возможность построить очень чувствительный радиоприемник, сразу расширивший район передачи с 8 до 30 км. Японская война, закончившаяся поражением царского самодержавия, вызвала во флоте большой спрос на радиоспециалистов. Минная школа должна была усиленным темпом вести обучение в радиотелеграфных классах, для чего необходимо было расширить радиотелеграфные кабинеты и снабдить их станциями всех в то время существовавших типов.
Империалистическая война 1914-1918 гг. еще раз показала все значение минного оружия. В особенности за эту войну пришлось много поработать минерам и радиотелеграфистам.
За войну спрос на минных специалистов настолько возрос, что Минная школа должна была проявить свою деятельность в полном объеме. В каждом специальном классе число смен возросло до 22, так что общее число учеников, одновременно обучавшихся в школе, доходило до 2500.
Однако, техника радиосвязи у нас все время была отсталой. Флоты империалистических государств Запада и Востока были оснащены техникой радиосвязи гораздо лучше, нежели отсталый царский флот.
Великая Октябрьская революция открыла новую страницу в истории флота, в истории Электроминной школы, носящей теперь имя пионера радиотехники. Тысячи закаленных матросов-революционеров, специалистов воспитала школа. Она теперь всячески способствует укреплению обороноспособности нашей родины. В стенах школы 50 лет назад родилась великая идея, непонятная и отвергнутая тупыми царскими адмиралами. В стенах этой же школы сейчас воспитываются и куются кадры радистов Флота, кадры преданных и отважных людей. Среди них в первых рядах комсомольцы, успешно изучающие науку и практику.
В этой школе и провел когда-то свои первые опыты А.С. Попов.
Глава седьмая
В гостях у Александра Степановича
В то время, когда развертывались главные события борьбы за завоевание эфира, в Кронштадте Александр Степанович Попов жил в небольшом, двухэтажном, каменном доме на углу Посадской и Сайдашной улиц, д. №35. Он занимал большую квартиру во втором этаже.
Сделав три оборота по солидной каменной лестнице, постройки Петровских времен, Вы поднимаетесь к парадной двери. Из передней, проходя через небольшую, в одно окно, комнату, почему-то совершенно пустую, Вы попадаете в обширное помещение – зало. Четыре окна этой залы были по правую руку от входа, а три против него. Эта большая комната производила впечатление совершенно пустой. Налево от входной двери стоял большой, дешевый письменный стол, а у второй двери – пианино. Около длинных стен стоял ряд разнокалиберных венских стульев. Эта комната производила впечатление, что хозяин недавно въехал в большую квартиру и не успел ее меблировать. Из зала налево входили тоже в обширную комнату – столовую. Посередине этой комнаты стоял большой, длинный обеденный стол. В остальных помещениях: спальне, детской и кухне мне бывать не приходилось и мне думается, что обстановка и в этих комнатах была также незатейлива и скромна. Но как изменялись эти, на первый взгляд, невзрачные комнаты, когда к Александру Степановичу, из Петрограда приезжали его дорогие гости – сестры.
С их приездом все в комнатах оживало, становилось шумно, весело, светло, а главное, чрезвычайно радушно. Во всех уголках больших комнат только и были слышны слова: Саша, Саша, Саша, «Саша поди сюда», «Саша где ты», «Саша, ты чем-то огорчен?», «Саша, а помнишь». Так приветствовали дорогие гости своего любимого брата, с которым давно не виделись и с которым каждая из пяти сестер хотела поделиться своею новостью. Бесконечно довольный Александр Степанович умел всех их выслушать, всех их обласкать и со всеми переговорить. Это поклонение перед любимым братом, которому все сестры были много обязаны, производило глубокое впечатление. Как счастлив должен был тот, которого так любили все родные и невольно тут приходило на ум, что для такой дружной и крепко сплоченной семьи не страшны никакие невзгоды и неудачи.
Среди гостей я был самый младший и был тоже общим любимцем. Действительно, ведь я был помощником их любимого брата, я не отходил от него целый день ни на шаг, и каждая из сестер, все как один, тихонько мне по секрету шептали, что Александр Степанович мною очень доволен и очень меня любит. Такое родственное отношение, конечно, меня очень трогало и те часы, которые приходилось проводить в этом милом обществе, никогда не забывались.
Центральною фигурою всей родни Александра Степановича был известный доктор Павел Иванович Ижевский, муж Анны Степановны. Этот крупный в то время специалист по электротерапии имел на Литейном проспекте богатый кабинет, наполненный до отказа всеми возможными приборами, начиная от мощной электростатической машины и кончая сложной аппаратурой д’Арсонваля. Павел Иванович любил рассказывать как его толстые пациенты с трудом влезали в высокую и круглую деревянную клетку, по внешней стороне которой было намотано несколько оборотов толстой медной проволоки. Во время сеансов через эти обороты пропускали сильные токи высокой частоты по системе доктора д’Арсонваля.
После нескольких таких электрических ванн тучные пациенты Павла Ивановича получали больше облегчение и навсегда оставались благодарны своему исцелителю. Доктор Ижевкий пожинал заслуженные лавры. Среди своих многочисленных пациентов он не отмечал ни бедных ни богатых. Он ко всем относился одинаково любезно, внимательно и всегда поражал своим верным диагнозом болезни. Перегруженный и в будни и в праздники своей интересной практикой, Павел Иванович любил изредка оставлять все свое дело помощнику и уезжал отдыхать в Кронштадт к своему любимому зятю.
О дне приезда Павла Ивановича Александр Степанович извещал всех сестер и таким образом устраивал свои знаменитые семейные праздники. Вся родня Александра Степановича была из Сибири и, конечно, все они мечтали у своего брата полакомиться вкусными пельменями. Культ пельменей и был центром внимания семейного праздника. Все приехавшие должны были принимать участие в приготовлении знаменитого Сибирского лакомства. В столовой за большим обеденным столом, покрытом клеенкою, торжественно усаживались все гости и шикарно разодетые дамы и мужчины, не исключая Александра Степановича и Павла Ивановича. Все одевали белоснежные салфетки. На специальных подносах лежали изящные тоненькие кружочки теста для пельменей, а на белых больших фарфоровых блюдах возвышались горы красивого розового фарша. Все сидевшие за столом получали костяные пластинки-ложечки для набирания фарша и каждый на своей маленькой десертной тарелочке лепил крошечные пельмени. Все приготовленные пельмени аккуратно тесными рядами на общее блюдо.
Заполненные, эти блюда уносились в кухню для дальнейшего «священнодействия» и, опорожненные, вновь и вновь возвращались в столовую. В этом увлекательном занятии, за веселой болтовней, время быстро проходило до ужина. Когда я со своей молодой женой Маргаритой Владимировной в первый раз попал на один из этих семейных вечеров, то мою жену тотчас же привлекли к общей работе, причем любезная хозяйка Раиса Алексеевна освободила меня от нее. Она весело всем говорила: «У нас только Петр Николаевич освобождается от общей повинности – лепить пельмени».
Наконец все было готово, обширный обеденный стол покрыт ослепительно-белою скатертью, все приборы расставлены. Критическим взглядом торжествующая хозяйка дома все осмотрела, осталась довольна и велела мужу приглашать гостей. У всех было свое определенное место. К почетным посетителям были прикреплены в помощь хозяйке любезные сестры Александра Степановича. Рядом со мною всегда сидела Анна Степановна. Моя жена за ее веселый и общительный характер назначалась руководить отдельным столом молодежи. Наконец, все расселись.
Настал час давно ожидаемого торжества. По сигналу хозяйки дверь из внутренних комнат отворилась и из нее появились две горничные с высоко поднятыми громадными дымящимися блюдами доверху переполненными соблазнительными пельменями. Сухой закон неукоснительно соблюдался за столом Александра Степановича. Только делалось исключение для Павла Ивановича. За его прибором стоял маленький, кругленький, соблазнительный графинчик и около него непомерно большая рюмка. Сколько раз Павел Иванович не выпивал свою рюмку, а его маленький графинчик все оставался полным. Выяснить это непонятное явление мне так и не удалось, потому что во время угощения пельменями никак нельзя отвлекаться, иначе соседка столько их наложит на Вашу тарелку, что потом Вам с ними никак не разделаться. За первую тарелку пельменей обыкновенно все принимаются очень сосредоточенно. За столом стоит почти могильная тишина, только слышится голос любезной хозяйки: «не забудьте горчицы», «возьмите уксуса», «не жалейте перца». За большую тарелку, наполненную с большим верхом пельменями, я по неопытности всегда принимался с большим смущением. Сначала, пока Вы не заморите, как говорят, червячка, Вы поглощаете пельмени незаметно, один за другим. Когда с Вашей тарелки исчезает приблизительно половина содержимого, Вы получаете способность различать и вкус теста и отдельно вкус начинки. И надо отдать справедливость, Вы находите то и другое очаровательными.
Не успеют гости покончить с первой с первой тарелкой, как по знаку заботливой хозяйки появляются две горничные с новыми горами горячо дышащих пельменей и тут же нескрываемый гул одобрения сидящих за столом радует сердце хозяйки. Сколько раз повторялась эта церемония, сейчас трудно учесть, но я хорошо помню последнюю подачу. После небольшого перерыва, необходимого для заслуженного отдыха пирующих, на блюдах появлялось что-то новое. Это были маленькие, как шарики, зажаренные пельмени. На блюдах их было не так много.
Каждому из нас доставалось только по полтарелки. Если вы в вареных пельменях легко отличали и вкус теста и вкус мяса, то в зажаренных пельменях это было никак нельзя. Они хрустели, они таили, они бесследно исчезали во рту. Опыт, хозяйки всегда под конец пиршества стараются чем-нибудь поразить своих гостей и в этом случае это удавалось на славу.
После этой подачи товарищ Александра Степановича по Минному классу Сергей Сильвестрович Колотов незаметно выходил из-за стола и тотчас же из зала полились дивные звуки увертюры к опере Глинки «Иван Сусанин». Гости с шумом переходят в соседнюю комнату, где началось музыкальное отделение вечера. Александр Степанович очень любил музыку. Его любимыми произведениями классической музыки были: вальс Глинки, полонез Шопена, вальс из балета Чайковского «Спящая красавица».
Когда приходила очередь и мне выступать на флейте, то Александр Степанович всегда просил меня играть арии из оперы Верди «Травиата». Как он говорил, у меня был хороший амбушюр и звуки флейты прекрасно воспроизводили певца. Пока гости, все без исключения любители музыки отдыхали, слушая любимые мотивы, в столовой шла большая работа. Приготовлялся чай, к которому гости приглашались по очереди маленькими группами. Когда Вы приходили к столу, то Вас удивляло все: и бесконечные корзиночки с печеньем, вазы с вареньем, целый ряд тортов – подарков гостей, но особенное Ваше внимание привлекло стаканы налитого чая. В нижней половине стакана Вы видели крепкий чай, на ровной поверхности которого возвышался столб прозрачного кипятка. Этим физическим опытом Александр Степанович всегда поражал гостей.
Изредка к Александру Степановичу из Ленинграда приезжал его первый помощник Николай Николаевич Георгиевский. Этот замечательный, душевный человек много сделал для изобретателя радио. Он ему помогал в тот период творческой работы, который мы называем подготовительным периодом. В этот период Александр Степанович увлекался опытами Тесла, Томпсона и Герца. Николай Николаевич всегда сопровождал Александра Степановича во время его поездок за границу.
В Кронштадте Александр Степанович для своих работ всегда нуждался в приборах, материалах, журналах, книгах и Николай Николаевич никогда не отказывал в помощи и всегда доставал все что было нам так нужно. Николая Николаевича никогда нельзя было забыть ни за его доброту, ни за его отзывчивость, ни за его искреннее преклонение перед изобретателем радио А.С. Поповым.
Но вот стрелки часов показывают половину двенадцатого, пора прощаться с любезными хозяевами. На уходит только торе: я, жена и Сергей Сильвестрович. Остальная шумная компания, проводившая, скоро заканчивает семейное торжество. Всем гостям завтра рано утром надо возвращаться на работу в Петроград. Так кончались незабываемые вечера Александра Степановича.
Глава восьмая
О чем плачет старая ива.
Знает ли читатель, как ищут затонувшую мину Уайтхеда. Эта самодвижущаяся мина имеет вид длинной стальной сигары. Она самое грозное оружие корабля. Она с большой быстротой несется вперед, разрушая на своем пути все, что попадается. Ее сложные механизмы работают сжатым воздухом. Во время учебных стрельб иногда клапан затопления заедает и мина вместо того, чтобы красиво и плавно всплыть на поверхность воды, тяжело опускается на дно залива. Найти затонувшую мину дело очень сложное. Тут выручает сжатый воздух, который просачивается через стальную оболочку мины и целыми стайками пузырьков, пройдя через весь толстый слой воды, появляется на ее поверхности. Посланная на поиски мины шлюпка и находит мину по этим пузырькам.
Автору этих строк очень важно, чтобы читатель ясно себе представил картину, как из глубины необъятного моря кверху на его поверхность тянутся друг за другом едва заметные пузырьки воздуха.
Теперь перенесемся с читателем в другой океан, в другую среду, открытую Максвеллом и названную им эфиром. Тысячи лет никто не знал об этой недавно открытой среде. Никто не знал, что в этой среде рождаются мощные электромагнитные волны, вызванные колоссальными грозовыми разрядами, ослепительно ярким северным сиянием и может быть другими еще не обнаруженными причинами.
Эта сказочная среда до изобретения радио долго была недоступна для человека и только в 1985 году нашелся один смельчак, который дотронулся до этой таинственной среды и робкою рукою стал вызывать в ней свои первые электромагнитные волны. Эти первые волны очень напоминают нам те бесконечно-малые пузырьки воздуха, которые травит затонувшая мина. Кто первый нарушил покой недоступного для человека эфира? Мы знаем, это был изобретатель радио Александр Степанович ПОПОВ. Но важно еще знать, где нам отметить на необъятной поверхности земного шара ту точку, в которой властной рукой человека была послана первая радио-волна. Эта точка, это место всем известно. Это старинный сад в г. Кронштадте перед зданием Минного офицерского класса.
Когда в 1874 году была основана Минная школа и Минный офицерский класс, начальник ее имеет роскошную квартиру в самом здании школы. Чтобы скрасить свое житье, начальник школы решил перед своими окнами развести роскошный сад. Команда Минного отряда горячо принялась за дело.
Предание говорит, что с Транзундского рейда около гор. Выборга, где всегда плавали суда Учебного Минного отряда, посылали целые транспорта шаланд, нагруженных черноземом. Из привезенной земли специально подобранная команда приготовила грядки, куртины, разбивала аллеи, проводила дорожки и через короткое время заброшенный пустырь превратился в на редкость цветущий сад.
Особенно красивы были длинные аллеи, окаймленные роскошными цветами, и целый ряд небольших, без перерыва журчащих фонтанов. Но особое внимание посетителей сада привлекала красивая беседка, выстроенная в одном из уголков сада. Построенная на высоком, искусственно созданном холмике, беседка бросалась в глаза большими, зеркальными окнами. Своим внутренним устройством она напоминала роскошную адмиральскую каюту, с переборками из полированного красного дерева и украшенную ослепительно блестящей медной отделкой.
На верху этой беседки, как на мостике корабля, были устроены поручни, а стой стороны ее, которая была обращена к каменной стене, был пристроен корабельный трап.
В один из вечеров весною 1895 г. Александр Степанович ПОПОВ на этой беседке проделал первый свой знаменитый опыт по приему радиоволн. Дело было так. Александр Степанович был очень доволен приемной радио станцией. Ведь введением в свою схему реле Александр Степанович добился не только автоматического встряхивания когерера, но он добился еще очень важного результата. Он ввел в свой прибор элемент настройки.
Действительно, чувствительность реле можно было легко менять в ту и в другую сторону, а сочетая чувствительность когерера с чувствительностью реле, можно было делать чудеса.
По желанию Александра Степановича его прибор мог отчетливо принимать электрические импульсы и только на расстоянии 2-3 метров от передатчика и в самом далеком уголке большой физической аудитории Минного офицерского класса. Прибор послушно повиновался Александру Степановичу. По-видимому все было сделано. Но для пытливого ума изобретателя все это было мало. Он рассуждал так: для изменения сопротивления металлических опилок когерера нужен не ток, а напряжение, а раз это так, то обязательно надо узнать, до какого минимального потенциала надо зарядить когерер, чтобы весь прибор пришел в действие и отозвался бы коротким звонком. Вот о чем думал Александр Степанович в один из ясных весенних дней 1895 года. Он решил заряд к когереру посылать через электроскоп, по расхождению листочков приблизительно определить то, что ему нужно и вот Александр Степанович решился подняться на верхнюю площадку садовой беседки. Он поднял на детском воздушном шаре легкий медный проводник и нижний конец его прикрепил к шарику электроскопа.
Смотря по напряжению электрического поля в том месте, куда был поднят верхний конец медного провода, электроскоп давал то или другое отклонение. Чтобы передать полученный электрический заряд к своему прибору, Александр Степанович в металлический кожух электроскопа проделал выдвижной металлический штифтик, который и соединил проволочкою со своей приемной радио станцией. В этот момент, когда листочек электроскопа, отклоняясь от своего вертикального положения, касался выдвинутого штифтика, приемная станция отзывалась коротким звонком. Листочек снова опускался до своего первоначального положения, потом снова начинал отклоняться и при прикосновении его с штифтиком, прибор опять отзывался отчетливым звонком.
Интересно было наблюдать, как при изменении высоты поднятого провода, звонки приборов чередовались друг за другом то быстрее то медленнее.
В начале эти опыты очень отчетливо, … но вдруг сразу все изменилось. Листочек электроскопа, прикоснувшись к штифтику, как бы к нему прилипал и не падал до своего первоначального положения и прибор начал звонить без перерыва. Александр Степанович встревожился. Показалось, что что-то в приборе испортилось. Сначала Александр Степанович подумал, что загрязнилась поверхность штифтика. Я осторожно вынул штифтик, хорошо его протер и мы стали повторять опыты. Результат получился тот же. Листочек электроскопа опять стал прилипать к штифтику и прибор опять звонил без конца.
Крепко задумался Александр Степанович над неудачею опыта. Увлекшись своей интересной работой мы и не заметили, что уже давно наступил вечер, что начальник школы, хозяин сада, уже давно со своей семьей стоит около беседки и с изумлением смотрит, чем занимается почетный преподаватель школы со своим молодым помощником. Мы только тогда сообразили, что мы попали в чужой сад, на чужую беседку и что нарушили покой начальника школы. Пришлось прекратить опыты и с грустью возвратиться домой.
На Александра Степановича, как всегда, всякие неудачи опыта действовали очень сильно. Он шел домой в глубоком раздумье. Я был помоложе, я не так скоро терял интерес ко всему, что меня окружает. Я хотел, проводив Александра Степановича домой, вернуться обратно в летнее помещение Морского Собрания, где хорошенько поужинать. Я невольно обернулся в противоположную сторону и был поражен черною, грозною тучею, надвигающуюся со стороны Петрограда. Она была от нас на расстоянии 30 километров и яркая мысль блеснула у меня в голове. Я обратил на все это внимание Александра Степановича и сразу нам все стало ясным.
Прибор Александра Степановича своим беспрерывным звонком сигналил нам о приближении грозовой тучи. Вот почему первое название, которому дал своему прибору Александр Степанович, было «грозоотметчик».
К тем знаменитым датам, которые мы отмечаем в истории изобретения радио, мы должны прибавить новую дату – 1895 г. В этом году человек наконец-то впервые уловил электрический импульс, посланный далекой грозой.
Когда наступает вечер, когда на кораблях проиграют зарю и опустят флаги, в той части города, где находится знаменитый сад, наступает полная тишина. В этой тишине отчетливо слышно, как шелестят листья деревьев, и кажется, что их ветви обнимая друг друга, рассказывают между собой бесконечную сказку о том, что они видели 50 лет тому назад, когда в этом саду смелые пионеры радио бились за завоевание нового средства связи. Но почему из этих на редкость роскошно распустившихся деревьев одна только старая ива проливает свои бесконечные слезы. Плачет ли она от того, что этот, когда-то роскошный сад, заброшен, что в нем половина деревьев безжалостно вырублены, что теперь не слышна музыка фонтанов, а может быть старая ива плачет от того, что она боится, что эти грустные сказки про изобретение радио могут безвозвратно погибнуть и не удастся их дослушать до конца.
———- оооо ———
1944 г.
ст. Иня г. Новосибирск.